Монетный двор в Садгоре

Предпосылки возникновения монетного двора

Возникновение и деятельность Садогурского монетного двора тесно связаны с военно-политическими событиями конца 60-х — начала 70-х годов XVIII века в Европе. Прежде всего, речь идет о подготовке и развертывании боевых действий в русско-турецкой войне 1768-1774 годов.

Со второй половины XVIII века, Российская империя вела активные дипломатические и военные действия, направленные на решение «черноморской» проблемы и получения свободного выхода к морю. Осуществлению этих планов мешали соседние страны.

Главным образом Османская Порта со своим вассалом Крымским ханством, которые с потерей Северного Причерноморья теряли стратегический плацдарм в Восточной Европе. Союзниками Турции в то время были Франция и Австрия. Последних беспокоило значительное усиление влияния России на Речь Посполитую и возможность непосредственного вмешательства царизма в дела на Балканах.

Настойчивая политика продвижения на юг правительства Екатерины II и противодействие Турции с союзниками вели к неизбежному вооруженному конфликту. Подстрекаемый послами Австрии и Франции, турецкий султан объявил войну Российской империи. Произошло это 14 октября 1768 года. Поводом к войне послужил вооруженный инцидент на польско-турецкой границе, в котором якобы были замешаны казаки, подданные России.

Момент для начала войны Турцией был выбран весьма удачно. Именно в феврале 1768 года на территории Польши и Правобережной Украины начали вооруженную борьбу конфедераты, а в мае — вспыхнуло крупное восстание крестьян и казаков — Колиивщина. Все это требовало применения значительных воинских подразделений и ослабляло тылы русской армии.

Планами турецкого Дивана предполагалось собрать большую, по тем временам, армию в 400 тысяч бойцов. Главный удар должен был наноситься с района Хотина, через Каменец-Подольский на Киев и дальше на север. Командование турецких войск надеялось в Украине найти поддержку конфедератов и повстанцев.

Военный Совет в Петербурге правильно определил основное направление наступательных действий противника. Для ведения войны было создано две армии: главную — Первую и вспомогательную — Вторую. Первая армия под командованием генерал-аншефа А.М. Голицына должна была не допустить прорыва турецких войск за Днестр (граница Польши и Турции). Перед ней ставилась также задача захватить Хотин — основной форпост турок в регионе и затем наступать в южном направлении с выходом к Дунаю. Вторая армия должна была прикрывать левый фланг Первой, блокировать Крым и овладеть Северным Приазовьем. Во главе армии был поставлен генерал-аншеф П.А. Румянцев.

Военные действия между враждующими сторонами начались только весной 1769 года. Они разворачивались в основном на Буковине. Уже 15 апреля армия А.М. Голицына в количестве 44,5 тыс. человек перешла Днестр около с. Непоротово и через Новоселицу двинулась на Хотин. Разбив незначительные турецкие подразделения вблизи Данковцов, русские войска 18 апреля атаковали Хотинскую крепость. Но из-за отсутствия достаточного количества осадной артиллерии и недостатка провианта, штурм оказался неудачным. Русская армия вынуждена была отойти и 24 апреля вернулась обратно за Днестр.

В начале июля была предпринята вторая попытка овладеть Хотином. На этот раз войска А.М. Голицына достаточно плотно блокировали крепость и несколько недель вели осаду укреплений, применяя разнообразные методы ведения осадной войны. Состояние 20-тысячного турецкого гарнизона крепости ухудшалось с каждым днем. Из-за тесноты и нехватки продовольствия среди солдат распространялись болезни. Существовала реальная угроза капитуляции осажденных. Но русское командование не воспользовалось удобным случаем и потеряло время. Вскоре на помощь туркам великий визирь Магомет Эмин-паша направил сорокатысячную конницу крымского хана. И хотя ее нападение было успешно отбито царскими войсками, осада крепости значительно усложнилась. Еще больше ей помешало турецкое подкрепление — войско во главе с Али Молдованджы-пашой, появившееся под Хотином 25 июля и насчитывавшее вместе с татарской конницей почти 100 тысяч воинов. Отказавшись от решающей битвы, князь Голицын 1 августа спешно переправил свое войско снова за Днестр.

Нерешительные действия главнокомандующего Первой армией вызвали беспокойство и раздражение при императорском дворе. Ввиду этого именным указом от 13 августа 1769 года Екатерина II сместила А.М. Голицына и на его место назначила П.А. Румянцева (1725-1796 гг.), который показал блестящие полководческие способности, командуя Второй армией. Он полностью оправдал надежды императрицы, за победы в войне в1770 году получил чин фельдмаршала, а 1775 — почетный дополнение к фамилии «Задунайский».

Турецкие войска, после снятия осады Хотина, начали наступательные действия по заранее разработанному плану. 29 августа их подразделения переправились на левый берег Днестра и при поддержке почти двухсот пушек атаковали боевые порядки русских. В течение 12-часового боя русские войска удерживали позиции и заставили противника отойти. Не увенчался успехом и турецкое наступление 6 сентября. После этого турецкая армия вернулась в Хотин, но, опасаясь обходного маневра Второй армии россиян из-под Бендер, вынуждена была спешно отступить и оставить Хотинскую крепость. 9 сентября в Хотин вступили русские войска, захватив там 194 орудия, 20 тысяч ядер, 3 тысячи бочек пороха, значительное количество военного снаряжения и амуниции.

Со вступлением русских войск в Хотин связан нереализованный проект об установлении особой наградной медали для солдат «На овладение Хотином». А.М. Голицын распорядился «рядовым за храбрые их поступки пожаловать медали». Однако по разным причинам, а главное, из-за отсутствия самого факта штурма крепости, медаль так и не была отчеканена.

С 18 сентября князя А.М. Голицына на посту командующего Первой армией меняет П.А. Румянцев, который начал активные наступательные действия против войск Османской империи. Подразделения армии успешно действовали на территории Молдавского и Валахского княжеств. Уже 26 сентября российские части вступили в столицу Молдовы – город Яссы, вскоре под власть царицы перешла и вторая столица — Бухарест — центр Валахского княжества. Освобожденное от турецкого порабощения население обоих княжеств приняло присягу на верность Российскому государству.

Ведение боевых действий русскими войсками на удаленных от основных центров империи территориях требовало огромных денежных расходов. Войны предыдущих десятилетий, расходы двора постоянно росли, значительно опустошив казну. Накануне войны дефицит государственного бюджета составлял 1880100 рублей, основная часть которого была потрачена на нужды армии. Царское правительство, опасаясь взрыва народного недовольствия, не решилось на дальнейшее повышение прямых(подушный) и косвенных (на вино и соль) налогов. Как и в предыдущих аналогичных ситуациях, было решено приумножать доходы казны за счет усиления эксплуатации монетной регалии. Учитывая это, правительство Екатерины II предприняло ряд мер по улучшению финансового положения империи и упорядочению денежного обращения.

Сразу же после объявления султаном войны было принято «… на расходы первой кампании учредить бумажные ассигнации, утвердя к ним точно ту же доверенносгь, какая есть к настоящим деньгам». В Манифесте от 29 декабря 1768 года (опубликован 1 февраля 1769 г.) сообщалось, что в денежное обращение страны вводятся бумажные денежные знаки — ассигнации. Изначально планировалось выпустить их на сумму 3 миллиона рублей, но в связи с затянувшейся войной и инфляцией ассигнаций было выпущено на 20 миллионов рублей.

Еще одним шагом правительства на пути укрепления финансов, содержания армии и флота за границей было обращение к внешним займам. Первый из которых был получен в 1769 году в Голландии в амстердамском банкирском доме Раймонд и Теодор де Смет. В следующем году заем России предоставил генуэзский банкир Мавруций.

Для финансирования зарубежных операций армии и флота на Петербуржском монетном дворе с 1768 года началась тайная чеканка голландских золотых дукатов (монеты весом 3,5 г чистого золота) по пробе, весу и внешнему виду полностью идентичных настоящим. К тому времени голландские дукаты были наиболее распространенной международной валютой, которую охотно принимали во всех странах мира. Особенно ценились эти монеты на территории турецких владений, в частности, в Молдове и Валахии, о чем свидетельствуют их находки во многих местных кладах. Дукатами, в первую очередь, обеспечивался флот на Средиземном море, которому выдавался годовой запас золота, ибо перевод денег через банкиров требовал дополнительных затрат и мог раскрыть планы военно-морских операций.

Осуществленные меры в определенной степени стабилизировали денежное хозяйство Российской империи и помогли в финансировании действующих армий. Однако, в войсках ощущалась острая нехватка денег, необходимых для закупки провианта и фуража. С этой проблемой пришлось столкнуться командующему Первой армией П.А. Румянцеву уже в конце 1769 года.

Разместив войска на зимние квартиры, генерал-аншеф погрузился в хозяйственные дела армии, пытаясь обеспечить ее всем необходимым на следующий год. Главной проблемой, которая его постоянно беспокоила, была сложность с доставкой провианта для армии. П.А. Румянцев рассылал ордера о закладке продуктовых «магазейнов», т.е. складов, в Галиции, Буковине и Молдавии. Кстати, в перечне пунктов, где они должны были размещаться, фигурируют «… на Пруте местечко Черновцы, … Хотин».

Проблема снабжения русской армии необходимыми продуктами должна решаться по законам военного времени, а именно — за счет населения освобожденных от турок территорий. В документах, которые поступали к царскому двору из Молдовы, это специально оговаривалось. Так, еще в «Условиях перехода Молдавии в русское подданство …» от 5 сентября 1739 года отмечалось, что княжество берет на себя бремя содержания войска, выплачивая ему «… ежемесячно половину натурой, а другую — деньгами». В целом это подтверждала и грамота депутации молдавских бояр к русской императрице, поданое 10 декабря 1769 года, в котором говорилось об отсутствии каких-либо препятствий для россиян: «… яко верноподанные рабы Вашему Императорскому величеству всеподданнейшее наше принесем благодарение и покорение … «

В реальной жизни все оказалось совсем не так. Русское командование на территории княжеств создало гражданскую администрацию — Диван, состоявший из 9 бояр и головы — российского генерала Черневича. При Диване организовывалась вистерия (казначейство), куда должны поступать деньги за различные откупы и налоги. Именно за эти деньги планировалось обеспечить российские войска. Однако, на февраль 1770 года в казне Дивана было только 62759 левов. Под левами надо понимать монеты талерного типа, которые использовались в денежном обращении княжеств. «Лев», как название денежной единицы, появился еще в XVII веке для обозначения талеров нидерландской чеканки — левендальдеров, на аверсе которых был изображен шагающий вправо лев. Со временем термин «лев» стал синонимом больших серебряных монет средневековья и нового времени — талеров. В рассматриваемый период львами называли турецкие куруши, алтмишлики, талеры Австрии, рубли России, ректор-талеры Рагузы и другую большую серебряную монету.

Денег Дивана было явно недостаточно для пропитания царских войск и обеспечения их фуражом. Увеличение поступлений оказалось совершенно невозможным из-за отсутствия у ограбленного турками местного населения денег. Этот факт вынужден был признать и сам командующий Первой армией, который в одной из своих докладных отмечал, что у жителей княжеств «… в деньгах большой недостаток».

Генарал-аншеф попытался взымать налоги с населения в натуральном виде, и оказалось, что невозможно разместить и хранить такое количество провианта и фуража в имеющихся складских помещениях. Не увенчалась также успехом и попытка рассчитываться с крестьянами и боярами бумажными деньгами, «давая ассигнации» за продукты. Жители княжеств, которые знали лишь металлическую монету, преимущественно золотую и серебряную, категорически отказывались принимать ассигнации.

Использовать медную монету — основное платежное средство Российской империи — на землях княжеств было сложно. Во-первых, российские медные копейки были незнакомы местному населению, а, во-вторых, — транспортировка самой медной монеты требовало огромных затрат. Так, вес 100 рублей в медной монете равнялся 6 пудам 10 фунтов (почти 100 кг). Для транспортировки тысячи рублей нужно было минимум две-три телеги. Поэтому, перевозить большие суммы денег в медной монете на значительные расстояния было крайне нерентабельным. А расплачиваться на завоеванных землях золотой и серебряной русской монетой, в условиях ее недостатка в империи — невыгодным казне.

П.А. Румянцев выискивал все новые средства обеспечения армии деньгами, и, соответственно, продуктами питания. Решение проблемы было крайне необходимым, ведь война становилась долготекущей, длительной. Правительство империи, и лично царица Екатерина II, всячески старались поддержать инициативность командующего, постоянно подчеркивая, что все теперь в его руках. В этих обстоятельствах родился «прожект» выпуска собственной монеты в княжествах.

Командующий армией, который действовал в полном согласии с девизом своего герба «NON SOLUM ARMIS», то есть, «не только оружием», решает содержать войска за счет трофеев, добытых во время войны. Он обращается к опыту графа П.И. Шувалова. Последний, в годы Семилетней войны (1756-1763 гг.) наладил чеканку медной монеты из металла испорченных отечественных и трофейных (преимущественно прусских и шведских) артиллерийских орудий. Переработка пушечного металла на звонкую монету осуществлялась с 1756 по 1766 гг. на Московском и Петербуржском монетных дворах. Всего было переплавлено почти тысяча орудий, из меди которых отчеканена монет на сумму в 644285 рублей. От этой операции государственная казна получила тогда чистую прибыль в 200 тысяч рублей.

Во время боевых действий войска Первой армии захватили большое количество турецких пушек, во многом поврежденных и непригодных для дальнейшего использования. П.А. Румянцев решил использовать их для переработки на звонкую монету. Так родился проект выпуска денег для территорий, на которых находились российские войска. В распоряжении командующего находилось около тысячи трофейных пушек (842 пушки, 120 мортир, 3 гаубицы), из металла которых можно было отчеканить достаточное количество монет.

П.А. Румянцев прислал в Петербург свои предложения по улучшению снабжения армии деньгами и получил поддержку Екатерины II. По его «прожекту», планировалось устроить монетный двор на землях княжеств, потому как транспортировка пушек на монетные дворы империи и обратно изготовленной монеты считалась нерентабельной. Именно чеканку монет он предлагал отдать на откуп частному лицу, тем более, что откупная система была чрезвычайно развитой в княжествах.

Бурные события 1770 года, победы русских войск у Рябой Могилы, Ларги и Кагуле, взятие крепости Бендеры, отодвинули на второй план вопрос о монетной чеканке. Но с наступлением осени фельдмаршал Румянцев все больше внимания уделял проблемам тылового обеспечения армии, планированию кампании на следующий год. Свои мысли он изложил в ряде писем к царице, где, между прочим, вновь напомнил о нехватке денег для действующей армии.

К концу 1770 года окончательно сформировалось мнение о необходимости монетной чеканки в Молдавском и Валахском княжествах, были разработаны основные положения о будущем финансовом обеспечении армии. Тогда же нашелся и подрядчик, который согласился взять на откуп привилегию по чеканке монет из металла трофейных турецких пушек.

На территории Буковины есть немного поселений, время основания которых удалось точно установить. В большинстве своем отталкиваются от первого письменного упоминания на страницах летописей и грамот, хотя на то время поселение могло уже существовать сотни лет. Однако есть населенные пункты, время возникновения которых точно известно. Одно из таких — Садгора.

Однако, узнать об этом широкой публике не так-то просто. Дело в том, что фрагментарная информация о городке разбросана по разным изданиям, многие из которых стали настоящей библиографической редкостью, и притом эта информация не всегда правильно отражает достоверные исторические факты. Вместе с тем, сейчас Садгоре уже почти 250 лет.

Многим буковинцам известно, что история основания Садгоры связана с деятельностью монетного двора, который чеканил денежные знаки из турецких пушек во время русско-турецкой войны 1768-1774 годов. Эти региональные деньги российской империи предназначались для обихода в придунайских княжествах Молдова и Валахия. Монетный двор, собственно, и стал началом рождения Садгоры, небольшого буковинского городка, ныне почти на границе Украины с Румынией. Но вы не узнаете об этом из нумизматических справочников или каталогов. Парадокс, но монеты, выпущенные в Садгоре, известны многим ученым, представлены в ряде музейных собраний, описаны в современных изданиях по нумизматике, и везде место их выпуска указывается неправильно и локализуется или где-то в Молдавии, или на землях современной Румынии, только не в буковинской Садгоре.

Основание Садгоры

Сложности с обустройством монетного двора в Яссах, заставили командование Первой армии и чиновников Дивана позаботиться о его создании в другом месте, на территории Молдавского княжества.

Генерал-фельдмаршал обязал Диван как можно быстрее уладить дело. Срочно из столицы в различные части княжества — цинуты — были направлены письма с подробными инструкциями. На места также выехали доверенные представители Гартенберга, чтобы лично осмотреть и оценить сырьевые ресурсы, пути сообщения и перспективы развития. Результаты поездок оказались малоутешительными.

Пригодных для строительства монетного двора мест не было обнаружено. Только от черновицких старост Имбо (Имбаульта Леона) и Илии Херескула поступил положительный ответ. Они доводили до сведения Дивана, что представитель Гартенберга нашел нужное место в окрестностях села Рогизна, на левом берегу Прута, рядом с городком Черновцы.

Барон Гартенберг сразу же обратился в Диван с просьбой разрешить учредить монетный двор в районе села Рогизна. Он также отметил, что строительство и нормальное функционирование его предприятия невозможно без привлечения ремесленников разных специальностей, подсобных рабочих, торговцев, прислуги и прочих. Поэтому, Гартенберг предлагал предоставить поселению статус рыночного городка с надлежащими привилегиями.

Сначала Диван дал разрешение подрядчику на приобретение земель. Барон Гартенберг заключил договор с владельцами Рогизны на приобретение земли для будущего предприятия. Согласились уступить ему свои участки местные землевладельцы резеши: Манолий Потлок, Михайлаки Кракалия, Михайлаки Строеск, Григораш Брензан, Гавриил Козаческул. Из документов известно, что Гартенберг частично заплатил владельцам деньги за землю, на которой должен был располагаться монетный двор и жилые помещения. Кроме того, по требованию Дивана, который действовал в соответствии с инструкциями русской военной администрации, владельцы земельных участков соглашались на аренду оставшейся земли для новоприбывших ремесленников на льготных условиях. Землевладельцы Рогизной позднее признавали, что они получали от арендаторов поселения Садогура по 30 рублей ежегодно. На какой срок арендовалась земля, за неимением достоверных данных, ответить трудно. Вполне возможно, что она отдавалась в аренду на 8-10 лет, о чем существуют определенные намеки в документах. Позднее землевладельцы в Рогизне постоянно претендовали на те или иные части городка, который разрастался за счет территории села.

Место для монетного двора было выбрано весьма удачно. Оно отвечало всем требованиям, а именно: находилось вблизи источников воды, энергетических ресурсов и в естественном, защищенном от восточных и северных ветров, микрорегионе. Стоит также отметить, что имение барона обустраивалось не в лесной чаще или на целине, а на уже давно обжитой территории.

Археологическое обследование современной Садгоры позволило установить, что на ее территории первые люди появились еще во времена позднего палеолита. Небольшие поселения и городища существовали там в энеолите (трипольская культура), бронзовом веке (фракийский гальштат) и в раннежелезном периоде. Известны на территории современной Садгоры также памятники славян (культура Лука-Раковецкая) и древнерусского времени. На момент основания монетного двора подавляющая часть центра Садгоры, особенно прибережные участки реки Мошков и ее притоков, не были заселены и использовались как пахотные поля и пастбища жителями Рогизны и Старой Жучки. Совсем рядом шумел вековой буковый лес.

Именно здесь, на берегах небольшой речки, которая вытекала из долины, к северо-востоку от Садгоры, был основан монетный двор. В литературе, посвященной Садгоре, с подачи Ф. Викенгаузера, получила распространение мысль, что река называлась «Тарнава или Тарнавка». В современной микротопонимии Садгоры названия такой реки не существует. На карте 1774 года ручеек-речушка, который протекает через Садгору назван «черненьким», старожилы называли его также «Черным» или «потоком Черным», позже, во второй половине XIX века, он получил название «Мошков». Возможно, что эта речушка прежде и называлась «Тарнавка», скажем, в среднем или нижнем течении, об этом якобы говорит название улицы в современном Садгорском районе — «Терновская». И более вероятным является предположение, что Ф. Викенгаузер допустил ошибку и попутал название реки с левым притоком реки Сучава — речушкой «Тернавка», которая действительно известна в южной Буковине.

П. фон Винклер в своей работе, не углубляясь в детали, отмечал: «… фельдмаршал счел возможным разрешить Гартенбергу производить передел в принадлежащем барону городке Садогура (по-молдавский» Рогожня «), находившемуся в 40 верстах от Хотина». Здесь точно определены координаты нового поселения: расстояние до Хотина и приведена название соседней деревни Рогизна.

Строительство монетного двора (комплекса производственных и жилых помещений) осуществлялось на правом берегу реки на древнем готаре (межевой границе) между селами Рогизна и Жучка. Большинство сооружений возводилось из дерева, которого было достаточно. Через несколько лет здесь появилась мельница, а впоследствии и первые каменные дома. Необходимость в переплавке пушечного металла и обработке меди стали причинами сооружения плавильных печей и специальных горнов. Основные работы по возведению монетного двора выполняли мастера немцы, прибывшие на Буковину с бароном. Известно, что часть колонистов происходила из округа Ноймаркт. Возможно, что среди привезенных ремесленников были также и выходцы из Польши. По подсчетам исследователей, в частности Ф. Викенгаузера, на монетном дворе было задействовано более 50 рабочих разных специальностей. Среди них, кроме ремесленников-монетчиков, были столяры, мыловары, сапожники, шорники и другие.

За довольно короткое время, 5-6 месяцев, построили самые необходимые производственные и жилые постройки, а в августе 1771 года в новосозданный монетный двор прибыл первый транспорт меди — разбитые и непригодные для использования турецкие пушки из Хотинской крепости. Доставленный металл весил тысячу пудов и из него уже в декабре было отчеканено монет на сумму в 3224 рублей.

Следовательно, монетный двор, который дал своеобразный толчок возникновению довольно большого поселения, был заложен и начал функционировать в 1771 году. Эту дату и следует считать «годом рождения» Садогуры.

В историографии, посвященной Садгоре (Садогуре), написанной в австрийское время, прежде всего в трудах Ф. Викенгаузера и Й. Полека, дату основания города относят к 1770 году. Этой даты придерживались и все последующие исследователи, ничем не аргументируя свои выводы. Изученные в последнее время документальные материалы позволяют уточнить «год рождения» Садогуры. Во-первых, привилегия Гартенбергу была предоставлена 24 февраля 1771 года и в ее первом пункте говорилось о размещении монетного двора именно в Яссах. Во-вторых, старосты в Черновцах Имбаульт Леон и Илия Херескул, которые отослали ответ Дивану, занимали свои посты в 1771 году. В 1770 году в документах упоминается другой староста: по имени Хенкул или Хинкул. В-третьих, во всех документах «Грамоте молдавского хазяина Калимакы Александра», «Материалах о включении общины Садогуры в категорию ярмарочных городков …»,» Создание торга Садогура «как год образования поселения указывается 1771 год. В-четвертых, в работах Ф. Викенгаузера и Й. Полека, посвященных монетному двору и основанию Садгоры, лишь упоминается, что осенью 1770 года барон Гартенберг прибыл в Молдавское княжество. В связи с этим наиболее вероятной датой основания Садогуры можно считать 1771 год.

Выпуск первых монет и развитие поселения вокруг монетного двора настоятельно требовали определенных правовых гарантий для его жителей. Привлекаемые высокими и стабильными заработками, к монетному двору и имению барона потянулись жители окрестных сел, ремесленники и торговцы разных рангов и национальностей. На берегах Тарнавки возник небольшой городок, где каждый желающий мог соорудить себе дом и был защищен от феодальных повинностей.

В 1772 году Ясский Диван по просьбе Гартенберга предоставил ряд привилегий новому поселению. В связи с тем, что на землях княжества между Прутом и Днестром не было торга (т.е. поселения с правом существования рынка), в имении Гартенберга разрешалось открыть рынок. Всем желающим предоставлялось право свободного поселения в поместье, постройки дома, корчмы или производственных сооружений. Также разрешалась свободная торговля, с согласия владельца поселения, различными товарами и напитками. В имении Гартенберга могли селиться люди разных национальностей и вероисповеданий. Специально отмечалось, что там могло проживать еврейское население. Фактически, поселение получало статус торгового городка с обычными привилегиями. Барон Гартенберг-Садогурский признавался его владельцем. Все, кто там поселялся, должны были платить ему определенные налоги, а также вносить обычный налог Дивану в установленном размере.

С появлением нового поселения возникло и его название — «Садогура». В ее основу было взято именно славянскую часть фамилии барона, как наиболее понятную для русской военной администрации, а главное – местного украинского населения. Причем название Садогура прижилась сразу — об этом свидетельствуют надписи на продукции монетного двора (пробных монетах и медалях) и документальный материалах. Такой ее зафиксировали первые австрийские карты Буковины, в частности карта майора Ф.фон Мига 1774 года. Уже тогда топоним воспринимали как перевод немецкой фамилии барона на «русинский», то есть украинский язык. С течением времени забыли и о самом бароне-монетчике, а народная этимология переосмыслила название как соединение слов «сады, гора», правда оставив чисто польскую «гуру». В документах конца XVIII-XIX вв. название «Садогура» писалась по-разному: Sadagura, Satagura, Sattagura, Sadogura. Со временем наиболее употребительным становится название Садогура, хотя встречается и Садагура, Садигура, Садогора. Вот так появилось название Садогура, которое в 1946 году переименовали в нынешнюю Садгору.

В историографии встречается также версия, что изначально поселения называлось «Гартенберг». Ее в свое время высказал Ф. Викенгаузер и доказывал, что это наименование населенного пункта существовало до 1788 года, когда его заменили на Садогуру. Однако данная точка зрения не находит никаких подтверждений в документальном и нумизматическом материале.

В последующие годы деятельности монетного двора городок строился, а количество его жителей постоянно росло. Охраной предприятия занимались русские солдаты. Известно, что в Садогуру были откомандированны от 3 гренадерского полка один обер-офицер и двое рядовых.

 Образцы русских монет.

 

По мнению В. В. Узденикова, одного из крупнейших специалистов по российской нумизматике, «эти монеты служили не столько платежным средством, сколько показателем соотношения местных и российских денежных знаков, и тем самым облегчали обращение на территории Молдавии и Валахии российских денег, которые в основном и использовались русской армией для расчетов с населением при закупках продовольствия и фуража «. Приведенное высказывание, без всякого критического переосмысления перекочевывает из публикации в публикацию, а те, кто его повторяет, умышленно или бессознательно искажают историческую действительность и запутывают читателя, не объясняя истинных причин возникновения Садогурского монетного двора.
Кто же и как исследовал историю возникновения Садогуры и обращение чеканенных тут монет в Дунайских княжествах? Ответ на этот вопрос требует хотя бы небольшого экскурса в историографию проблемы.

Краткое ознакомление с трудами, посвященными этой проблеме, показывает, что вопросами связанными с историей основания Садогуры, интересовались довольно давно. Уже первые исследователи истории Буковинского края — австрийские ученые доказали, что частный монетный двор, который чеканил молдаво-валахские монеты, располагался в местечке Садогура под Черновцами.

Одним из первых к этому вопросу обратился Ф. А. Викенгаузер. В своем исследовании «Немецкие поселения на Буковине», изданном в 1885 году и других трудах, автор подробно изучает предпосылки возникновения городка Садогура, сообщает о продукции монетного двора, а главное, описывает жизнь поселения после окончания войны, т.е. – после 1774 года. Несмотря на отдельные неточности исследований, они на то время, были самой полной информацией о прошлом Садогуры.

В работах других австрийских ученых Д. Веренки, Р. Ф. Кайндля, Э. Фишера, Й. Полека также находим краткие сведения о монетном дворе, характеристику занятых на предприятии работников, экономическое развитие поселения в последующий период. В это же время появилось первое серьезное научное исследование — статья Й. Полека «Бывший российский монетный двор в Садогуре», опубликованная в ежегоднике «Буковинского краевого музея» в 1894 году. В этом труде исследователь, используя доступные архивные и нумизматические материалы, рассмотрел деятельность монетного двора, описал его продукцию, проследил судьбу предприятия после ухода русских войск. Положительным моментом работы было и то, что она сопровождалась изображениями пробных и серийных монет, чеканенных на Садогурском монетном дворе.

В русской дореволюционной историографии наибольшее внимание деятельности Садогурского монетного двора уделил Павел Павлович фон Винклер в исследовании «Из истории монетного дела в России. Молдаво-валахская монета (1771 — 1774)». Ученый, оперируя информацией из официальных актов царского правительства, архивов министерств военного и иностранных дел, личного архива командующего русской армией во время войны П. А. Румянцева, исследовал время функционирования монетного двора, рассмотрел вопросы его организации и снабжения сырьем, пути доставки чеканной монеты , ее оборот в княжествах. Автор первым обратил внимание на кредитный характер молдаво-валахской монеты и те инфляционные процессы, которые вызвал ее оборот в придунайских княжествах.

Значительно меньше внимания деятельности Садогурского монетного двора и его монетам уделялось в советское время. В работах И. Г. Спасского, В. В. Зварича, В. В. Узденикова и других только констатировался факт выпуска монет, подавалось их краткое описание, а монетный двор «располагался» на территории соседних стран. Более того, с подачи И. Г. Спасского, основателя монетного двора барона П.М. Гартенберга-Садогурского, именовали не иначе как европейским авантюристом, который ввел казну в большие убытки.

Некоторые сведения о монетном дворе собрали также буковинские краеведы и ученые. В частности, это касается обобщающих трудов по истории края, но в них о Садогуре сказано лишь отдельным абзацем. Несколько больше информации публиковалось о монетном дворе в местной прессе. В публикациях М. Гаврилюка, Б. А. Тимощука, И. Снигура освещались отдельные периоды прошлого Садгоры и некоторое внимание уделялось проблемам ее возникновения. Относительно монетного двора отдельные упоминания есть в трудах Б. И. Сидора, А. Я. Приходнюка, Г. К. Кожолянка, в них отображались некоторые моменты его деятельности, правда не всегда точно, изучалась дальнейшая судьба городка. Исторической судьбе Садгоры в XIX веке, особенно вопросам организации ярмарок и их деятельности, целый ряд публикаций посвятил И. А. Гриценко. Огромную работу провели С.Пивоваров, Ю.Макар, Ю.Юрийчук, И.Чеховский.

История деятельности монетного двора неоднократно привлекала внимание ученых Молдовы и Румынии. В частности, стоит отметить работы Д. А. Стурдза, И. Табреа, коллективный труд Г. Буздугана, А. Лукиана, С. Опреску. Среди этих исследований особое внимание заслуживает публикация А. Лукиана «Эмиссии монет и медалей в период русско-турецкой войны (1769-1774) на землях Румынии», в которой представлены условия возникновения монетного двора, охарактеризована ее продукция, приводится каталог-описание монет, анализируются их находки на территории Румынии, а также исследуются вопросы обращения монет в княжествах и подробно освещаются отчеканенные в Садогуре медали.

Отдельные штрихи к историческому портрету основателя Садогурского монетного двора встречаются в работах польских ученых. В частности, особо ценные материалы о жизни и деятельности барона Гартенберга, основоположника имения Садогура, приводят Т. Кальковський и С. Малаховский. В работе последнего также описываются садогурские медали и доказывается неоспоримая связь барона Гартенберга с европейскими масонскими организациями.

Некоторые данные относительно монетного двора и ее продукции находим в работе немецкого исследователя, буковинца по происхождению, Е. Турчинского. В его статье, посвященной монетам и медалям Буковины, достаточно ценный материал о происхождении основателя монетного двора и чеканенных им монет и медалей.

В указанных работах имеем лишь общие моменты из истории возникновения и деятельности монетного двора в Садогуре, а по конкретным условиям его основания данные отсутствуют. Заполнить этот пробел позволяют материалы Черновицкого облархива. В ряде дел «Военной администрации на Буковине», «Окружного управления Буковины» находятся ценные сведения о монетном дворе, условиях его возникновения и дальнейшей судьбы. В частности, чрезвычайно важную информацию содержат «Материалы о социально-экономическом развитии города Садгора. Протоколы, решения, просьбы, переписка (1775-1847)», «Грамота молдавского князя Калимаки Александра Иоанна о привилегиях общины Садогоры», «Материалы по наблюдению за административно -хозяйственной деятельностью доминикума Садагура «,» Материалы о включении общины Садогуры в категорию ярмарочных городков и установления размера рыночных сборов «,» Переписка с галицким губернатором по прошению жителей общины Садогуры о преобразовании общины Садогуры в город «,» Акты переписи евреев, проживающих на Буковине «,» Переписи имений Буковины с указанием владельцев и арендаторов «и многие другие. Довольно интересные документы, касающиеся обстоятельств возникновения Садогуры вошли в сборники документов, опубликованных Т. Баланом; особое значение среди них имеют материалы о «Создании торга Садогура» и его социально-правовое развитие в конце XVIII — начале XIX века. Отдельные материалы, которые проливают свет на причины выпуска монет в княжествах, помещенны в сборнике документов из архива П. А. Румянцева. Именно благодаря этим документальным свидетельствам представляется возможным в достаточно полном объеме воспроизвести прошлое Садогуры, одного из удивительных уголков буковинской столицы.

Важным источником по истории монетного двора являются сами монеты и медали, которые были там изготовлены. Исследованые авторами музейные собрания, частные коллекции, научные публикации молдаво-валахских монет позволяют установить метрологические характеристики монет, провести их иконографический анализ, наметить основные технические приемы при чеканке и т.п.

Изучение и всесторонний анализ материалов архива, данных нумизматики, исследований отечественных и зарубежных авторов, а также собственный материал, собранный путем опроса старожилов и археологического обследования современной Садгоры, сделали возможным подготовку этой работы. Авторы осознают, что отдельные проблемы, поставленные ими, требуют дополнительной аргументации и подтверждений. Однако, при проработке материала они стремились к максимально правдивому воспроизведению реальных событий, связанных с возникновением поселения Садогура, деятельности монетного двора, денежного обращения молдаво-валахских монет на территории Дунайских княжеств и развития Садогуры в XIX — XX веках на основе доступных им материалов. Авторами предпринята также попытка представить каталог садогурских монет, составленный как на основе собственных нумизматических исследований, так и работ и наблюдений отечественных и зарубежных исследователей.

Барон Гартенберг-Садогурский

Воплотить в жизнь проект по чеканке монет для княжеств взялся тайный советник польского короля, знаток горного и монетного дела — саксонский барон Петр Николай Гартенберг-Садогурский.

Биография этой колоритной личности известна лишь частично. Большинство исследователей сходятся во мнении, что барон Гартенберг имел склонность к авантюризму. Однако, стоит отметить, что в то время это качество было присуще многим иностранным и российским персонажам. Вообще, это был дух XVIII века, который приносил желаемые результаты.

Свой жизненный путь будущий основатель Садогуры начал в далекой Дании на берегах Северного моря. Он родился около 1720 года в населенном пункте Крегоме [Kregome] вблизи от Фредериксварек (Frederiksvaerek). Его имя и фамилия изначально были не такими. Известно, что звали его Петр Николай Нейгарт (Reter Nikolaus Neugart). О детских и юношеских годах нашего героя история не сохранила достоверных свидетельств. Знаем только, что молодой Петр Николай образование получил в столичном Копенгагене, где изучал медицину и горное дело. Позже он продолжил овладевать знаниями по горному делу и приобрел практические навыки на одном из самых известных норвежских рудников по добыче серебра в Конгсберге. Именно в то время там был большой подъем, связанный со значительными масштабами добычи серебра.

Далее сведения о Нейгарте теряются. Информацию о нем снова находим уже на германских землях, где он появляется в 1749-1750 годах, как специалист по горному делу и чеканке медной монеты, на монетном дворе в Губени над Лужицкой Нисой. Там Петр Николай занимался изготовлением медных польских грошей и шелягов при саксонском курфюсте и польском короле Августе III (1733-1763 гг.). Чеканка монеты приносила значительные прибыли и Нейгарт, вместе с первым саксонским министром Брюлем, расширили эмиссию медных шелягов для Польши из металла, добытого на саксонских рудниках. Всего саксонские монетные дворы отчеканили за несколько лет почти 50 миллионов грошей и вдвое больше шелягов. Их тайно, нарушая законы Речи Посполитой, переправляли в Польшу и пускали в обращение. Такие махинации принесли саксонскому двору солидные прибыли — около 680 тысяч польских злотых. А денежному хозяйству королевства нанесли серьезные убытки. Медная монета быстро обесценилась и стала для населения Польши настоящим бедствием. Медяки Августа III стали похожими на пресловутые боратинки, которые когда-то расстроили финансовую систему страны. Между тем, чеканка значительно обогатила дельца, карман которого пополнили и доходы от ряда сомнительных операций. Укрепилось и его положение. За заслуги перед Саксонским двором Петр Николай получает баронский титул, причем меняется его родовая фамилия. Он начинает именоваться «Гартенберг». Новоиспеченный барон довольно быстро делает головокружительную карьеру. Он становится генеральным горным комиссаром в Фрайберге, где находилось богатое месторождение по добыче серебра и меди, а уже в 1763 году занимает должность верховного горного капитана («Oberberghauptmann») Саксонии и получает чин тайного советника.
Дальнейшая «процветающая» деятельность Гартенберга прекратилась со смертью его покровителя Августа III. За расстройство финансов королевства и махинации Гартенберга привлекли к суду. Предъявленые обвинения были настолько серьезными, что барона приговорили к казни через повешение. Вмешательство влиятельных друзей и штраф на довольно значительную по тем временам сумму в 20 тысяч серебряных талеров спасли жизнь и вернули свободу Гартенбергу.
В 1765 году Гартенберг снова стал причастным к монетной чеканке Польского королевства. На этот раз новый король Станислав Август (1764-1795 гг.) поручил ему организовать монетное производство и наладить поиск каменного угля в стране. Барон активно приобщается к проведению денежной реформы в королевстве. Он приложил все усилия, чтобы оздоровить денежное хозяйство и быстрее изъять из обращения недоброкачественную монету, которую сам же, перед этим, изготовлял.

Барон Гартенберг получил в аренду Краковский монетный двор, который не функционаривал на протяжении 80 лет. Стоит отдать должное организаторским способностям и связям Гартенберга. За довольно короткое время ему удалось наладить производство монет. Барон сумел также перекупить у купца Баруха контракт на производство медных денег из 25 тысяч фунтов меди, привезенной из Москвы. В июле 1766 года Краковский монетный двор начал чеканить монеты, в основном, медные копейки, полугроши, деньги и трояки. На их реверсах под гербом расположены инициалы Гартенберга «VG» или «G».

Арендатору монетного двора удалось также получить в 1767 году концессию на открытие монетного двора в Гродно (современная Беларусь). В этом городе Гартенберг приобрел дом, завез специальное оборудование, а обошлось это ему недешево — в 34000 злотых. Были даже наняты монетчики и подсобные рабочие. Когда все было готово к открытию монетного двора, госкомиссия изменила свое решение и монетный двор в Гродно так и не заработал.

На Краковском монетном дворе барон должен был переделать в монету почти 1,5 миллиона фунтов меди и отчеканить из нее денег на сумму в 6 миллионов злотых. И, пожалуй, он осуществил бы это, поскольку полноценная медная монета с доверием воспринималась населением и даже обменивалась на золото. Известно, что в то время за золотой дукат давали 190 медных трешников или 570 грошей. Однако, деятельность монетного двора была внезапно прекращена 21 июня 1768 года, когда войска конфедератов захватили город. Ворвавшись в Вавель (королевскую резиденцию), они завладели монетным двором и конфисковали все имеющиеся там деньги. Гартенберг вынужден был перевезти оборудование (в том числе и 9 машин для чеканки) в Варшаву.
Пользуясь милостью короля, барон в том же году стал генеральным администратором и откупщиком Варшавского монетного двора и продолжил изготовления медной монеты. В течение 1768-1772 годов, времени аренды монетного двора, Гартенберг именовался «Administrator Srebrnej i Entreprener Miedzianej Mennicy». Предпринимательская деятельность по чеканке монеты принесла барону миллионные прибыли и, более того, восстановила его репутацию при дворе. Как высокую награду и милость короля, саксонском барону было даже предоставлен польский шляхетский титул. Он получил титул «Садогурский» (прямой перевод на польский язык немецкой фамилии барона) и с этого времени стал именоваться: Петр-Николай Священной Римской империи барон Гартенберг-Садогурский, подданный короля Польши и курфюста Саксонии. Кроме того, Гартенбергу в аренду было предоставлено земли у города Залещик и, возможно, он имел отношение к открытой там мануфактуры по производству тонкого сукна.

Достаточно успешно барон устроил и свою карьеру. Его назначили тайным советником королевской польской службы. Это был довольно высокий чин. Скажем, в России тайный советник по своему рангу приравнивался к армейскому генерал-майору. Очевидно, на основе этого, австрийские исследователи единодушно называли Гартенберга «русским генералом».

В начале 70-х годов чеканка меди снова набрала катастрофических размеров и грозила выйти из-под контроля. В этой связи деятельность барона обсуждалась в сейме, который в 1772 году решил ликвидировать аренду монетных дворов и передать их в ведение короля. Такой поворот событий не смутил барона Гартенберга-Садогурского: к этому времени он имел гораздо более выгоднее предприятие.

Оставаясь арендатором Варшавского монетного двора, Гартенберг вызвался на предложение П. А. Румянцева и еще осенью 1770 года прибыл в Молдавию. Однако лишь 24 февраля 1771 года с ним был заключен контракт на изготовление полумиллиона рублей медной монетой. Договор между российским правительством и бароном Гартенберг-Садогурским содержал следующие условия:
1. Монетному двору для чеканки монеты находиться в Яссах, под охраной императорского правительства.
2. Монеты чеканить трех номиналов: в пять, полтора и полкопейки, весом в пуде — 432 штуки пятикопеечников, 1440 штук полторакопеечников или 4320 штук полкопеек (денежок).
3. Монета чеканится с рисунками, которые выдаются предпринимателю.
4. Она предназначается для обращения в Молдове и Валахии.
5. За каждый пуд пушечного металла предприниматель платит в казну новосделанной монетой 7,5 рубля, т.е. на 2,5 рублей дороже обычной цены на медь.
6. Кроме того, за право чеканки 500 тысяч рублей (за привилегию) он платит еще 60 тысяч рублей.
7. Инструменты и мастеров оплачивает предприниматель.
8. Распоряжения о своевременной доставке пушечного металла, пропуск машин и рабочих для изготовления монеты отдаются приказами генерал-фельдмаршала.

По этому договору барон Гартенберг обязывался чеканить медную монету трех номиналов, по 21 рублю 60 копеек в пуде: пятаки и полкопейки — для соотношения с российской монетой — и полторакопейки для соответствия турецкой монете в 1 пара, которая составляла сороковую часть куруша или пиастра — «льва».

В соглашении не было пункта о сроке выполнения заказа, что в дальнейшем привело к некоторым недоразумениям.

Позже выяснилось, что устроить частный монетный двор в Яссах, практически невозможно. Это связано с рядом обстоятельств. Столица княжества находилась вблизи театра военных действий и не исключалась возможность прорыва турецких войск. Кроме того, Гартенберг технику для чеканки и специалистов должен был доставить из Польши, а путь в Яссы был не коротким, что требовало дополнительных транспортных расходов. Главное, что больших расходов требовала сама переплавка пушек, ведь для этого было необходимо огромное количество топлива (дров и древесного угля). Их доставка в Яссы также сопровождалась значительными затратами.

 

Чеканка и обращение монет

С августа 1771 года десятки телег стали ежедневно прибывать в Садогуру. Они привозили трофейные турецкие и поврежденные русские пушки, предназначенные для переплавки. В имении Гартенберга закипела работа.

Монетный двор функционировал до августа 1774 года. За это время на нем было отчеканено большое количество медных монет пара и две пары, несколько типов медалей. Наряду с выпуском монетной продукции на предприятии также изготавливались церковные колокола, легкие артиллерийские орудия для российского флота, вероятно, и всевозможные бытовые вещи.

Сегодня почти ничего не известно об оборудовании монетного двора. О нем можем составить представление лишь по описаниям тогдашних монетных дворов Европы и России. Сведения о техническом оснащении монетных дворов дают сами монеты и медали.

Для переплавки пушек на металл использовались специальные плавильные печи, очевидно, подобные тем, которые изображены на пробных польских полуталерах 1771 года. Это тем более вероятно, поскольку на монетных дворах королевства, так же, как и в Садогуре у Гартенберга, работали специалисты из германских княжеств.

Об основных технологических операциях, которые применялись при изготовлении монет, узнаем из описаний работы тогдашних монетных дворов немецких княжеств.

Расплавленную медь (бронзу) разливали в специальные формы путем открытой выплавки и получали цан (монетный металл в виде стержня). Следующей операцией было сплющивание цанов, придания им формы пластины требуемой толщины. Сплющивание осуществлялось с помощью молота или специального плющильного стана. В процессе розковки цана, его постоянно нагревали, чтобы предотвратить рекристаллизацию металла.

Из полученной таким образом пластины вырубали монетные заготовки с помощью специального пробойника (вырубки). Далее эти монетные заготовки подвергали юстировке, снимая избыточный вес. Затем заготовки под будущие монеты обрабатывались на наковальнях и получали обработанные монетные пластины. Последние гуртили (покрывали специальным рисунком гурт, т.е. ребро монеты) на гуртильных станках. После этого монетная пластина попадала под монетный пресс и превращалась в полноценную монету.

Весь процесс монетной чеканки требовал соответствующего технического обеспечения. Совершенно очевидно, что Гартенберг большую часть оборудования привез с собой. Возможно, среди этого оборудования были и чеканочные машины, эвакуированые из Кракова, либо приобретены для Гроденского монетного двора.

Исследование монет и медалей показывает, что они отчеканены на винтовом прессе, так называемом балансире. Данный тип пресса, в котором верхний штемпель поднимался и опускался с помощью ходового винта, начал использоваться еще с XVII века. Только благодаря ему можно было чеканить большие серебряные монеты талерного типа, а также медные номиналы значительного диаметра и медали. Балансир приводился в движение благодаря двуплечному рычагу с грузом на конце. Вес груза, в зависимости от вида чеканной монеты, мог составлять сотни килограммов. При необходимости применения определенной формовочной силы, рычаг приводили в движение от 2 до 12 рабочих или при помощи конной тяги. Преимуществом балансира был сильный, но упругий удар штемпеля, которого вполне хватало для оттиска изображения.

Сложность процесса по производству медных монет требовала использования соответствующего количества рабочих рук. Из-за отсутствия конкретных материалов о деятельности Садогурского монетного двора обратимся к данным об аналогичных предприятиях. Так, в частности, на Феодосийском монетном дворе (1787-1788 гг.) в Крыму, который также чеканил медные монеты, было задействовано 140 рабочих.

Среди них упоминаются мастер монетного двора, 2 резчика штемпелей, 6 монетчиков, пробирный ученик, гармахер, мастер по розковке, 2 кузнеца, 5 кузнецов-подмастерьев, другие рабочие выполняли подсобные работы, обслуживали переплавку и чеканку монеты. Правда, современники подчеркивали низкий уровень профессиональной подготовки большинства ремесленников. За два года существования монетный двор выпустил монет всего на сумму 50350 рублей. Учитывая, что профессионализм мастеров на монетном дворе Гартенберга был достаточно высоким, и то, что монет они чеканили гораздо больше, количество рабочих на предприятии можно определить в пределах 70-100 человек.

Кто конкретно работал на монетном дворе? Ответить на этот вопрос помогают как сама продукция монетного двора, так и документальные материалы.

П. фон Винклер в своем исследовании отметил, что монетчиком в Садогуре был мастер по фамилии Штокман. Просмотр материалов, связанных с нумизматикой Польши в XVIIІ веке, подтверждает эту информацию. Оказалось, что Ян Кристиан Штокман (1746 (?) — 1811 гг.) на Варшавском монетном дворе появился именно в 1774 году, т.е. тогда, когда прекратил свою деятельность Садогурский, и сразу же был зачислен на ответственную должность пробирщика. Опыт работы он, очевидно, получил, работая на Гартенберга. Кстати, Штокман был основателем целой династии варшавских монетчиков. Его сыновья Александр, Ян, Людовик и Владислав плодотворно работали в более позднее время на Варшавском монетном дворе.

Из других лиц, причастных к Садогурскому монетному двору, известно имя резчика штемпелей для памятных медалей Фредерика Комстадиуса. Именно он упоминается и среди главных владельцев недвижимости в имении Садогура после прихода австрийских войск. Совершенно очевидно, что Комстадиус был главным резчиком штемпелей не только медалей, но и монет. Возможно, именно он изготовил серию пробных садогурских монет 1771 году. В историографии получила распространение точка зрения, согласно которой Ф. Комстадиус — это местный украинский Константиус-Константинюк, который изготовлял штемпели для монет и сделал ошибки в надписях. Однако она не находит, пока, никаких подтверждений.

Известно также, что к предприятию Гартенберга имел отношение мастер по имени Иоганн Христиан Валентин. Он специализировался на изготовлении колоколов при монетном дворе. Его имя сохранилось на колоколах, которые ранее находились в монастырской церкви на Горече. На одном из них на латыни было написано: «Меня сделал Иоганн Христиан Валентин в Садгуре в году 1773», а дальше на церковно-славянском: «В честь святой троицы и для восхваления Девы Марии, в городе его рождения Горече, отлит этот колокол в Садагуре при Петре бароне фон Гартенберге на средства глубокоуважаемого игумена этой обители Артимона Киницкого в году 1773 «. А на втором, меньшем по размерам колоколе, была такая надпись на церковно-славянском языке: «Меня сделал мастер Иоганн Христиан Валентин в Садогуре в году 1774» и далее «В честь рождения святой Девы этот колокол отлили благодаря отцу Артимону для обители Гореча, игумена этой обители, под покровительством господина барона Гартенберга (Гартенберка) «.

К монетному двору определенное отношение имели еще два человека, которые упоминаются в документах. Это Август Якоб Дьоринг, возможно, управляющий монетного двора, и Иоганн Готфрид Лебрехт Ман. Они владели значительным недвижимым имуществом в Садогуре и упоминаются в «Памятной записке» к австрийскому генералу Сплени. Оба были, очевидно, доверенными лицами или компаньонами барона Гартенберга.

На Садогурскому монетном дворе было налажен серийный выпуск монет двух номиналов: парников (пара-3деньги) и двупарников (2пара-3копейки), хотя известно значительное количество пробных номиналов.

На монетный двор постоянно прибывали транспорты с пушечным металлом. По сообщению начальника артиллерии Первой армии генерал-майора Тургенева, в течение двух лет (август 1771 г. — май 1773 г.) к Гартенбергу было доставлено 30457 пудов (498885,66 кг) меди в непригодных к использованию, разбитых, а частично, и целых орудиях.

Всего к монетному двору прибыло 370 турецких пушек, 30 мортир и 9 разбитых русских пушек. Позже было довезено еще 2 тысячи пудов (32 760 кг) металла. В целом в Садогуру доставили почти 32 500 пудов (532350 кг) меди. Из того же источника известно, что в 1771 году трофейные пушки были привезены из Хотина, в следующем 1772 году — из Хотина, Ясс, Полонного (Хмельницкая обл.), Бухареста и Фокшан, а в 1773 году — из Бендер, Хотина и Килии. По подсчетам, почти половину металла было привезено из Хотина. Именно пушки крепости в основном и «переделывались» в звонкую монету.

При стоимости пуда меди в 21 рубль 60 копеек, этого металла должно было хватить на выпуск монет на сумму более 700 тысяч рублей.

Отчеканенную монету Гартенберг сдавал в Диваны княжеств: сначала Молдавского, а затем и Валахского. Обоим диванам было строго приказано русским командованием :»… делаемую под гербом обоих княжеств бароном Гартенбергом монету принимать по изображенной на ней цене», причислять к суммам вистерий и использовать как плату подрядчикам и » … в народ, а взамен полученных денег, в тот час же передавать в походный комисариат из диванных сумм золотой и серебрянной монетой «. Контроль над финансовой деятельностью княжеств был положен на бригадира Мадера, который должен следить за Валахским княжеством, и генерал-майора Римского-Корсакова, который занимался Молдавским княжеством.

Первый транспорт с отчеканенной монетой прибыл в молдавский Диван в июне 1772 года. Он доставил первые 10 тысяч рублей новой монетой. Затем последовали и другие. Вскоре все имеющиеся деньги княжеств олицетворялись только в медной садогурской монете. А всю золотую и серебряную монету, полученную за различные откупы (в первую очередь за соляной — «окну»), ясский Диван сдавал в походный комиссариат (по постановлению от 4 мая 1773 г.).

На это время в казначействе Дивана насчитывалось 331458 львов и 119,5 бань, или 198875 рублей 29 копеек. Из этой суммы в походный комиссариат были переданы 3553 голландские дукаты и 1 рубль 6 копеек серебряной монетой. После этого в казначействе осталось: 1261 голландский дукат, 1286 рублей 13 копеек российской медной монетой и 125732 рубля 60 копеек садогурской монетой. Итак, основную массу денег казначейства составляли молдавско-валахские медяки. Последние все в большем количестве попадали в денежное обращение и вскоре превысили потребность княжеств в ходячей монете.

В Дунайских княжествах в ХVIII веке основу денежного обращения составляли преимущественно серебряные, реже, золотые монеты Турции и ряда европейских стран. Турецкие серебряные монеты делились на «старые львы» — турецкий Куруш, который равнялся 40 парам или 120 баням, и «новые львы» — алтмишлик (80 пар), юзлук (100 пар). В обращении были также серебряные монеты в 5 пар (бешлик), 10 пара (онлик), 15 пара (онбешлик), 20 пара (ирмилик), 30 пара (отузлук). Наряду с ними в денежном обращении функционировали монеты Австрии, Нидерландов, Рагузы (Дубровник), германских земель и России.

Садогурскую монету обменивали на золотую и серебряную. Прием же ее казначейством армии был строго воспрещен. Сам фельдмаршал Румянцев внимательно следил за этим. Он отказывал в приеме этой монеты всем без исключения, даже гжатскому купцу Михаилу Фаниву, подданному России. Т.е. садогурская монета с самого начала имела все признаки «военных денег» и предназначалась для вымывания у населения денег из драгоценных металлов и продуктов.

Российским представителям в Диванах фельдмаршал отправлял регулярные запросы относительно медленного обмена медной монеты на золотую и серебряную. В частности, известно, что Римский-Корсаков, выполняя приказы командующего, неоднократно ставил перед Великим Вистерием князем Иоанном Кантакузином вопрос о срочном обмене садогурских монет.

Между тем, монетный двор в Садогуре напряженно работал. В среднем, за месяц здесь чеканилось до 24 тысяч рублей. Иногда этот показатель превышался. Так в январе 1773 года было отчеканено монет на сумму в 50 тысяч рублей. За день на предприятии перерабатывалось на деньги до 40 пудов (655,2 кг) пушечного металла. На май 1773 года монетный двор отчеканил монет на сумму почти 407 000 рублей.

П.А. Румянцева не устраивали доходы от введенных «пушечных» денег и он стремился во что бы ни стало изменить положение, планируя расширить монетную эмиссию. Весной 1773 года был издан новый привилегий на чеканку монеты такого же типа генерал-майору Мелисимо. Последнему предоставлялось право на чеканку 1 миллиона рублей медной монеты из пушечного металла. За что тот должен заплатить 100 тысяч рублей (за привилегию) и по 6 рублей за каждый пуд металла. Однако Мелисимо вскоре уступил свою привилегию коллежскому асессору Попанелопуло, а тот перепродал ее Гартенбергу. Таким образом, в руках барона сосредоточилась вся чеканка молдавско-валахской монеты. По первой же привилегии Гартенберг обязывался отчеканить 500 тысяч рублей медной монетой.

Кроме привилегии на чеканку монеты, барон заключил с казной договор на выплавку пушек для новопостроенных шхун. Он обязывался отлить за свой счет 40 двадцатифунтових пушек и 6 двадцатичетырехфунтових единорогов. За каждый пуд металла в готовой пушке казна обязывалась платить по 12 рублей. Итак, за пушки, весом в 2171 пуд, он должен был получить 26052 рублей.

Тогда же Гартенберг взял на откуп от Попанелопуло «окну». По этому откупу на соль, барон был должен казне 23360 левов 100 бань в местной валюте, или 14002 рубля российскими деньгами. Как плату за откуп, по соглашению с фельдмаршалом, разрешалось зачислить деньги, которые Гартенбергу была должна казна за изготовление орудий. В конечном итоге барон должен был внести в вистерии 1966 рублей 50 копеек.

Проследить законность проведенных расчетов должен был специально откомандированный в Садогуру меделничер Сандул Босио, финансовый инспектор Дивана княжеств.

На предприятии барона, кроме пушек и колоколов, изготовляли также различные бытовые вещи: котлы, ступы, посуду и т.д. Возможно, что именно один из изготовленных там предметов, большую бронзовую ступку весом 10 кг, нашли при рытье котлована под универмаг в центре современной Садгоры.

Работа на монетном дворе быстро продвигалась и все новые и новые партии медной монеты поступали в денежное обращение княжеств. В мае 1774 года фельдмаршал П.А. Румянцев, который уже предвидел скорое окончание войны, прислал Гартенбергу требование предоставить отчет об отчеканенной монете. В ответе барона указывалась сумма денег, отчеканенных монетным двором за период с ноября 1771 г. по май 1774 г. Ниже приведены сравнительные данные. Первая строка содержит цифры, представленные в отчете барона Гартенберга, далее идут суммы денег, которые подают другие источники:
1771 — 3224 рублей — 3224рубля 37 копеек
1772 — 265735 рублей — 266755 рублей 43 копейки
1773 — 331636 рублей — 331631рубль 13 копеек
1774 — 80018 рублей — 70018 рублей
Всего — 618629 рублей —- 671638 рублей 93 копейки.

Из приведенных данных, которые не намного отличаются, хорошо видно, что Гартенберг полностью выполнил эмиссию монет по первой привилегии и начал чеканку по второй.

21 июля 1774 года был заключен с Османской Портой Куйчук-Кайнарджийский мир, по которому княжествам предоставлялась автономия под главенством Турции. Российские войска должны были покинуть земли обоих княжеств.

Накануне вывода армии фельдмаршал Румянцев принял все меры по скорейшему обмену Диванами медной монеты на золотую и серебряную. Римский-Корсаков и Мадер получили строгие инструкции ускорить обмен и заставить арендаторов платить в вистерии только монетой из благородных металлов.

Сразу же было запрещено, под угрозой строгого наказания, ввоз медных монет в княжества. За этим должны наблюдать коменданты крепостей на Днестре, местное начальство и полицейские чины (ватафи и падикаши). Последним угрожало «тягчайшее наказание, если кто провезет медную монету, а они НЕ поймают».

Однако Румянцев позволил Дивану принять еще одну партию монет от Гартенберга и строго приказал «стараться, чтобы все местные расходы были покрыты ею, выменивая ее … на золото и серебро».

Между тем, в княжествах стали проявляться признаки финансового кризиса. Вистерии и армейские подразделения рассчитывались с населением лишь медной монетой, а от него требовали деньги из благородных металлов. Поэтому, медные «парники» и «двупарники» начали обесцениваться, а постоянное увеличение их количества в обороте порождало рост инфляционных процессов.

Откупщики княжеств пытались стабилизировать ситуацию и улучшить свое положение. С этой целью они обратились 25 июня к фельдмаршалу с петицией, в которой просили разрешить вносить часть денег в вистерии медной монетой или хотя бы не обменивать уже внесеные медные деньги на полноценные монеты, поскольку «они получали от плательщиков медью. А заключая с казной контракты, разумели платежи всякой монетой, в том числе и медной «. На что Румянцев ответил чисто по-военному, приказав начальнику военных команд полковнику Тутолмину :»… что касается недоимок — взыскивать немедленно, не принимая пустых оговорок » и позволил экзекуции.

Но выполнить приказ Румянцева было не так-то легко. Постоянные требования сдавать платежи золотой и серебряной монетой, тогда как Диван и казна платили только медными деньгами, привели к полному исчезновению в обращении монет из драгоценных металлов и вовсе обесценили садогурскую монету. Кроме того, номинальная стоимость садогурской монеты в 21 рубль 60 копеек с пуда меди была значительно завышенной. На территории Российской империи монета чеканилась по 16 рублей с пуда, что больше соответствовало рыночной цене на медь.

Обесценивание «парников» и «двупарников» привело к удорожанию предметов первой необходимости, упадку торговли, распространению недовольствия среди местных жителей и торговцев. Назревал настоящий финансовый кризис. В этих обстоятельствах Диван издал распоряжение, чтобы сбор налогов, плата за откупы могли вноситься на одну треть медными монетами. Но и эта мера оказалась несколько запоздалой. Летом 1774 года в населенных пунктах Молдавского княжества, а особенно в Яссах, начала остро ощущаться нехватка продуктов питания, через уменьшение или вообще прекращение их подвоза на рынки сельскими жителями.

В начале августа в Яссах вспыхнул настоящий «медный бунт» (так называлось восстание в Москве в 1662 году, вызванное крахом денежной реформы царя Алексея Михайловича Романова, по которой выпущеные в 1655-1662 гг. медные копейки повсеместно вводились в обращение и должны были заменить серебряные, которые оседали в государственной казне). Толчком к социальному взрыву стал отказ торговцев и предпринимателей принимать медную монету в любых платежах. Это и послужило причиной выступления ясский горожан. В городе вспыхнуло социальное недовольствие. Все началось с того, что толпы горожан собрались перед зданием, где квартировался генерал-майор Римский-Корсаков, с требованием запретить употребление медной монеты или же принимать ее наравне с серебряной и золотой во всех платежах вистериям и армейской казне. Римский-Корсаков пытался успокоить горожан, однако, не имея полномочий от фельдмаршала, не мог обещать ничего конкретного. Единственное, что ему удалось, это заверить присутствующих, что их требования обязательно будут рассмотрены на утреннем заседании Дивана на следующий день, в присутствии Великого Логофета. И хотя из толпы слышались угрозы относительно русской военной администрации, столкновение удалось предотвратить. Успокоеные обещаниями генерала горожане разошлись по домам. На заседании Дивана бояре постановили, чтобы при всех платежах треть вносить медью, а остальные — золотом и серебром. Это постановление объявили на городской площади, однако, как и ожидалось, она не успокоила горожан. Тогда, чтобы навести порядок, бросили войска и выступление было подавлено.

С тех пор медная монета перестала быть платежным средством, поскольку население отказывалось продавать за нее любые товары. Генерал Римский-Корсаков докладывал фельдмаршалу П.А. Румянцеву из Ясс: «… медная монета никакого обращения в городе не имеет и продажи сьестных припасов на нее нет. Между тем не только обыватели, но и служащие в диванах, чины Ясского и Хотинский батальйонов и турецкие пленные получают этой монетой кормовые деньги, а купить ничего не могут «.

Фельдмаршал ответил на послание весьма красноречиво и однозначно: «Что же понудило вас … связываться с народом, в настоящем особливо деле положений, понуждая его к приему монеты, на которой ни гербу, ни имени государству не изображено …» То есть, он фактически приказал отказаться от этой монеты, свалив всю вину за финансовый кризис на тех «… коим правление дел, хранение порядка и сбережения казны вверено». И, наконец, фельдмаршал приказал сообщить народу про «… свободную покупку и продажу всякой монетой, тем более, что здесь, кроме одних калачей, все сьестное подвозится из Польши или русскими маркитантами».

П.А. Румянцев, делая подобные заявления, не был искренним. Он все же надеялся получить еще какое-то количество денег полноценной валютой. Когда же выяснилось, что из этого ничего не выйдет, он в провале своей финансовой деятельности, кроме чиновников Дивана, обвинил еще и генерала Римского-Корсакова, которому в одном из документов адресовал слова: «… то и ответчиком являетесь за все вы «.

В августе 1774 года войска, которые еще оставались в княжествах, были выделены в особый отряд под командованием генерал-фельдмаршала И. П. Салтыкова. Ему было строго приказано медную монету ни от кого (в том числе и от Гартенберга) не принимать. Командующий распорядился в своей реляции Римскому-Корсакову «примерно выполнить сбор золота и серебра с откупщиков, иначе самим придется платить». Недоимки разрешалось собирать любым путем.

Согласно полученным инструкциям, Римский-Корсаков ускорял, насколько это было возможным, сбор недоимок со сборщиков налогов и откупщиков, не останавливаясь даже перед экзекуциями. Упорство генерала несколько охладил Румянцев, который уточнил, что недоплату собирать не с населения, а с откупщиков.

28 сентября 1774 года в княжества прибыли ново назначенные хозяева. В Молдавию — Григорий Гика, а в Валахию — Александр Ипсиланти. При этом, последние расчеты между Дунайскими княжествам и российскими войсками велись очень ускоренно. Откупщиков заставляли торопиться с выплатой и обменом меди на золото и серебро. Подавляющее большинство из них не могли этого сделать. Лишь один откупщик — Гатмен — внес вместо медной монеты 2564 льва 99 банов серебром и золотом. По приказу Римского-Корсакова с откупщиков взимали недоимки силой, применяя даже конфискации имений должников.

В конце ноября Римский-Корсаков, согласно приказу фельдмаршала, обратился к барону Гартенбергу-Садогурскому с требованием предоставить полную информацию о количестве полученного металла, отчеканенной монете и расчеты с казной за предоставленную привилегию.

Уже 1 декабря генерал получил расчет Гартенберга. При сравнении счетов казны и барона оказалась определенная разница в количестве доставленного в Садогуру пушечного металла, которая достигала около 20 тысяч пудов (327600кг). Не совпадали сведения, представленные начальником артиллерии Тургеневим, который настаивал, что к Гартенбергу было привезено 34241 пуд 3 фунта меди, а владелец монетного двора убеждал, что получил лишь 32487 пудов 27 фунтов, причем 1515 из них — разнообразные железные части. Итак, чистого металла к нему поступило лишь 31 тысяча пудов.

Несоответствие данных тормозило окончательный расчет, который был проведен лишь в 1775 году. Гартенберг оставался должным казне 42508 рублей 35,5 копейки, а по расчетам самого барона — лишь 13829 рублей 30 копеек.

Но вскоре русские войска были выведены с территории Молдовы и Валахии, а хозяевам предоставлялось право самим рассчитываться с бароном. Ввоз садогурской монеты на территорию Русского государства было строго запрещено. Поэтому, когда в Киеве у крестьянина экономического ведомства Спиридона Дучина было найдено молдово-валахской монеты на сумму 787 рублей 57,5 копеек, то его подвергли наказанию плетками, а монеты конфисковали и отправили в Москву. Туда же были отправлены обнаруженные в Киевской губернии в 1779 и 1780 годах монеты общим весом в 83 пуда и 38 футов.

Всего же в Главном Департаменте Москвы собралось молдово-валахских монет на сумму в 2501 рублей 73 копейки. Всю эту монету в 1788 году (по другим данным в 1795 году) было перечеканено в государственную российскую монету. Однопарники перечеканивались в 1 копейку, а двупарники — в 2 копейки. Переработка монет осуществлялась на московском монетном дворе, который назывался «Красным» и располагался вблизи Китайгородской стены. Перечеканка велась без потерь для казны, так как садогурские монеты весили значительно меньше теоретического веса и подходили под весовые стандарты общероссийских монет. Перечеканенные монеты достаточно легко отличаются от других по остаткам «родного» штемпеля (контуры квадрата), а также, по узорчатому гурту, потому что в Москве они не перегурчивались.

 

Молдаво-валахская монета

 

 

 

 

В привилегиях, предоставленных Гартенбергу российским правительством, четко сказано, что монеты он должен чеканить из пуда меди (16,38 кг) на сумму в 21 рубль 60 копеек. Вместе с тем, государственные российские монетные дворы выпускали медные монеты по стопе 16 рублей из пуда металла. Итак, с самого начала была заложена завышенная стоимость монеты, которая не соответствовала реальной цене на металл. Правда, в России чеканились монеты еще c большей стопой. Это так называемые монеты для Сибири, которые изготавливались на сумму 25 рублей из пуда, но в их металле (медь из Колывановских месторождений) был высокий процент золота и серебра, поэтому использование такой стопы соответствовало действительности.

Поэтому выпуск молдово-валахских монет уже с самого начала предусматривал значительное превышение реальной стоимости меди в монете. Поэтому данный тип монет сразу приобретал условный характер и соответствовал критериям, которые применяются к понятию «военные деньги», или «деньги чрезвычайных обстоятельств».

По соглашению, Гартенберг должен был получить от российской администрации рисунки монет и по ним их чеканить. Но наличие целой серии пробных монет с изображениями различного типа свидетельствуют, что этот пункт соглашения почему-то не был первоначально выполнен. Возможно, барон по собственной инициативе начал чеканку и поиск оптимального образца садогурской монеты еще до официального разрешения на чеканку, или же рисунки с образцами не были почему-то изготовленны или утвержденны, и Гартенбергу предложили самому разработать образцы. Относительная редкость пробных монет из Садогуры свидетельствует о том, что их было изготовлено в небольшом количестве.

На пробных монетах (а чеканились они стоимостью в 3 деньги, пара-3 деньги, молдавская пара и 5 копеек) находим несколько иные изображения, чем те, что были на официальных выпусках. Главная особенность этих монет (подробное их описание представлено в каталоге) — это наличие герба Российской империи — двуглавого орла с распростертыми крыльями, на груди которого расположены овальные щиты с гербами Молдавии (голова быка) и Валахии (птицы с крестом в клюве). Кроме того, на всех пробных монетах присутствуют монограммы с инициалами Екатерины II.

Изображения на пробных монетах показывают, что на монетном дворе Гартенберга искали наиболее приемлемый вариант для иконографии монет и были ознакомлены с основными типами монет Российской империи. Так, российский орел с овальными щитами гербов зависимых княжеств на груди впервые появился на ливонезах — монетах для Прибалтийских провинций, которые выпускались в 1756-1757 годах.

На отдельных пробных монетах видим три точки вокруг вензеля. Это, безусловно, обозначение 3 деньги. Аналогичные обозначения стоимости, наряду с буквенной надписью, характерные для русских монет уже со времен Петра I. В частности на общегосударственных серебряных монетах Екатерины II в 15 и 20 копеек. Назначение этих точек очевидно, они наносились для различения номиналов неграмотным населением.

Единственной особенностью пробных монет было «крестообразное» изображение вензелей Екатерины II на монете в пара-3деньги. Хотя подобное размещение вензелей коронованных особ известно на монетах еще со времен Петра I и Петра III.

В несколько иной манере выполнены изображения пятикопеечника. На аверсе монеты располагался двуглавый орел — герб Российской империи, который по своей иконографии напоминал орла на общегосударственных монетах, только в левой лапе он держал меч, а в правой — скипетр. Наличие в гербе меча — явление не свойственное российской государственной символике. Здесь четко прослеживается влияние немецкой геральдики, где меч в лапах орла — обычный атрибут. Ниже под орлом — гербы Молдовы и Валахии в овальных щитах. Под обрезом расположен номинал монеты и литера «S», которая является первой буквой наименования монетного двора «Садогура».

Чрезвычайно интересны изображения на реверсе данной монеты. Здесь в центре изображено триумфальную колонну, которую венчает фигурный щит с вензелем Екатерины II внутри. По сторонам от нее — «военные» атрибуты: флаги, копья, барабаны, пушки. Очевидно, что такое изображение должно прославлять военные успехи русской армии. Возможно, что за образец для данного типа монеты, резчики штемпелей из Садогуры взяли медяки Петра III, на которых была начата «военная» тема в русской нумизматике.

Однако, описанные типы пробных монет не были утверждены русской администрацией, очевидно, с этим не согласился, в первую очередь, сам командующий П. А. Румянцев. Основным недостатком всех этих монет было наличие российской государственной символики, а это обязывало бы лиц, причастных к их выпуску, нести ответственность за последствия ее обращения. Эта предусмотрительность фельдмаршала позже позволила российским военным отказаться от молдово-валахской монеты.

Поэтому был разработан новый вариант оформления аверса и реверса монет в том же 1771 году. На аверсе располагались два овальные щита, сближеных верхними краями. В середине щитов — гербы Молдовы и Валахии, увенчанные княжеской короной. Над ними надпись: «МОН. МОЛД. И ВАЛОСК». Внизу под обрезом — дата чеканки монеты. На реверсе монет в квадрате с витого шнура, который вписан во внутреннюю плоскость монеты, находилось обозначение номинала. Стоимость монеты подавалась в двух валютах: турецкой — пара и российской — копейки и деньга. Этот тип монет был одобрен и получил санкцию на массовое продуцирование.

Появление прямоугольной рамки на реверсе садогурских монет, очевидно следует связывать с иконографией польских денежных знаков. Именно такое оформление реверса встречаем на серебряной деньге, чеканенной при Станиславе Августе. Правда там в рамке размещены вензель короля, а не номинал. Сама атрибутика квадрата, или прямоугольника, вписанного в окружность, считается одним из масонских символов. Это и неудивительно, ведь барон Гартенберг-Садогурский был непосредственно причастен к деятельности масонских лож и даже основал собственную.

На аверсе монет находим гербы Молдавского и Волошского княжеств, которые несколько отличаются от тех, которые использовались в предыдущие века. Так, на гербе Молдовы, голова быка изображена без обычных атрибутов (звезда, полумесяц, цветок или розетка), как это было на средневековых молдовских монетах. Значительно стилизованным стал и герб Валахии — птица с патриаршим крестом в клюве, стоящая на короне. Видимо, при изготовлении рисунка монет резчик не вникал в геральдические особенности гербов и поэтому подал их в несколько искаженном виде.

Гурт молдаво-валахских монет массового выпуска выполнен в виде орнамента из дубовых листьев. Он, как правило, имеет две основные разновидности. Первая — когда орнамент нанесен в виде сплошного рисунка, где листья просто накладываются друг на друга. Вторая — когда листья направлены навстречу и в местах соединения располагаются одна или две розетки.

Молдаво-валахские монеты можно отнести к так называемой национальной серии в русской нумизматике. Однако, по сравнению с другими выпусками монет, они имеют определенные отличия. В частности, это уже упоминавшееся отсутствие государственных символов и расположение названия турецкой валюты сверху над русской, а не наоборот, что было характерно для национальных серий русских монет. Весовые характеристики монет из Садогуры не соответствовали оговоренным в соглашении 1771 года нормам, по которым пара-3деньги должна была весить 11,37 грамм, а 2пара-3копейки — 22,75 грамм.

Взвешивание исследователями более 40 молдово-валахских монет массового выпуска, позволило установить, что их средний вес (учитывая физическую изношенность монет) составляет: для однопарников -10,5 г, а для двупарников -19,05 г. Следовательно, вес монет оказался значительно меньшим, чем предполагалось. Фактически, барон Гартенберг, занижая вес металла в монетах, имел возможность выпускать из пуда меди большее количество монет и, соответственно, получать значительные дополнительные доходы. Уже простые подсчеты показывают, что с каждого пуда металла (16,38 кг) при чеканке однопарников он получал дополнительно 120 монет, а это составляло 3 лева в местных деньгах или 1 рубль 80 коп. в российской валюте. Еще большую выгоду давала чеканка двупарников при среднем весе в 19,05 г вместо 22,75 г из пуда меди получалось не 720 монет, как предполагалось, а 859. А это также давало прибыль в 4 рубля 17 копеек или почти в 7 левов. Таким образом, выпуская парники и двупарники, барон Гартенберг из двух пудов пушечного металла получал прибыль в 10 левов, или около 6 рублей. Зная приблизительное количество металла, привезенного в Садогуру, можем (разумеется, весьма приблизительно) установить общий доход от выпуска молдово-валахских монет. По нашим подсчетам, он составил где-то около 100 тысяч рублей, или 162 тысячи левов. Это прибыль, полученная подрядчиком лишь путем занижения веса металла в монетах. А в целом от чеканки монет и других видов предпринимательской деятельности барон Гартенберг обогатился на 300 — 400 тысяч рублей, что составляло в те времена огромную сумму.

Проведенные подсчеты помогают также установить примерное количество выпущенных молдово-валахских монет. По нашему мнению, оно составило около 700 — 750 тысяч рублей. Эта сумма кажется весьма незначительной по сравнению с цифрами, которые приводят отдельные исследователи. Так, в различных трудах фигурируют цифры в 2 — 3 миллиона рублей, чего, конечно, не могло быть и что не подтверждается задокументированными данными. Фактически, в случае чеканки молдово-валахских монет на такую сумму и при отсутствии информации о значительной их утилизацию, они должны встречаться повсюду. Однако, относительная редкость садогурских монет по сравнению с синхронными монетами России, — красноречивое подтверждение сравнительно незначительного их тиражирования.

На территории княжеств молдово-валахская монета еще некоторое время находилась в обращении и даже попадала в клады. Так, в известную находку довольно большого клада, обнаруженного в Спиноаса-Ербичень-Яссах в 1924году, входила 251 садогурска монета.

Клады меньших размеров с этими монетами найдены на землях современной Молдовы: в Джюрджюлештах — 14 монет и Кишиневе — 5 монет. Еще один клад найден в с.Нерушай, Татарбурнарского района Одесской области, в котором среди турецких серебряных монет (онлики, курушы, алтмишлики) и монет Рагузы (Дубровник) находился медный однопарник. Значительное количество садогурских монет найдено на территории Мунтении, где они обнаружены как в составе кладов, так и в поодиночных находках. В частности, они были обнаружены в Сурдулештах, Парето, Балтацах, Текуче, Балаце и других пунктах.

Как свидетельствует материал по находкам кладов, молдово-валахская монета была в обращении где-то до начала 80-х годов XVIII века, то есть еще 6-10 лет. Это подтверждает кишиневский клад, в котором вместе с садогурской монетой были русские императорские медяки 1776-1779 годов.

В более позднее время про оборот садогурских монет нет никаких данных. Поэтому, дальнейшая их судьба как денежных единиц,- неизвестна. Лишь отдельные их находки с пробитыми отверстиями свидетельствуют об использовании этих денег местным населением в качестве монетных украшений.

Прекращение чеканки

Окончание войны, вывод российских армейских подразделений за пределы княжеств, отсутствие потребности в молдово-валахской монете привели к прекращению деятельности монетного двора. Его основатель барон Гартенберг, оставив в Садогуре доверенных лиц, вернулся в Польское королевство, где продолжил сотрудничество с финансовыми органами государства. Известно, что в 1776 году он занимал должность асессора Сокровищницы, затем сведения о нем теряются. Очевидно, в Польшу была отправлена основная часть оборудования по чеканке монеты. Из Садогуры уехала и большая часть высококвалифицированных специалистов по чеканке и ремесленников разных специальностей, которые вернулись в немецкие княжества и Польшу.

Однако, в городке осталось довольно много различного ремесленного люда. Известно, что среди тех, кто остался, были пекари, мясник, мельник, строитель, кузнец, портной, сапожник, каретный мастер, пивовар и другие. Именно в Садгоре проживало значительное количество еврейского населения, которое занималась в основном мелкой торговлей.
С 1 августа — 2 сентября 1774 земли Буковины были оккупированы австрийскими войсками и территория края включена в состав империи Габсбургов.
На момент прихода австрийских властей Садогура была уже довольно большим торговым городком. В нем, кроме евреев, число которых точно не известно, проживало 180 семей или 900 человек. По меркам того времени, это был немалый населенный пункт. Например, в соседних Черновцах, центре цинута (уезда), проживало в то же время, по одним данным 278, по другим — 290 семей, общей численностью 1390 человек.

Австрийская военная администрация Буковины, которую возглавлял генерал-майор Габриель фон Сплени, благосклонно отнеслась к жителям Садогуры, тем более что среди них были немцы-протестанты. В своем описании края Сплени отмечал, что городок имеет неплохие перспективы для развития и предсказывал ему процветающее будущее. Важно отметить, что он при этом опирался на заверения местных жителей, которые при определенных условиях, важнейшее — предоставление свободы протестантского вероисповедания, обещали построить крепкие дома, заложить фабрики и устроить королевский свободный город. В черновицком архиве хранится оригинал «Обращения» жителей Садогуры к генералу, называемый «Pre memoria», подписанный тремя самыми уважаемыми лицами городка Садогура, а именно: уже известными нам Й. Дьорингом, Ф. Комстадиусом и Л. Маном, которые просили покровительства у генерала и обещали быстрое развитие торгового поселения. В нем кстати отмечалось, что просителям принадлежит значительная часть недвижимости в Садогуре. Так, Ф. Комстадиус был владельцем пивоварни, Й. Дьоринг имел мельницу, а Л. Ман — милованю. Последний также соглашался содействовать властям в создании органов управления и руководить молодым поселением.

Из документов узнаем также, что Й. Дьоринг, который во времена Гартенберга управлял монетарней, предлагал часть металла (5-6 тысяч центнеров), что остался на уже не действующем монетном дворе австрийским властям, либо брался изготовить из него пушки любого калибра для нужд императорской армии . Свои предложения Й. Дьоринг уже 4 сентября 1774 года направил фельдмаршал-лейтенанту барону Барко. За услуги Й. Дьоринг хотел получить соответствующую плату, а именно: за перевозку металла к реке Днестр — 10 дукатов за венский центнер (100 кг) или 35 дукатов за центнер в изготовленных артиллерийских орудиях. Согласился ли с этими предложениями барон Барко, нам неизвестно. Во всяком случае, потребность в большом мануфактурном производстве в Садогуре, очевидно, отпала.
Генерал Сплени согласился всячески поддерживать и защищать поселенцев. Он способствовал возвращению в Садогуру многих ремесленников и евреев-торговцев, а также, дал согласие на строительство там государственных административных зданий. Жителям поселения предоставлялись в пользование бывшие поля и луга. По представлению Сплени, Садогуре было предоставлено 7 июля 1775 года право свободного поселения ремесленничества и освобождения на 6 лет (по другим данным на 3 года) от всякого рода повинностей в пользу собственников земли, по образцу Галиции и Волыни. Более того, окружающие села Рогизна, Жучка, а позже и Шировцы были подчинены Садогуре. В городке создавался городской суд, который рассматривал гражданские дела. Известно, по его состав входили самые уважаемые горожане: Комстадиус, Дьоринг и Ман. Первым городским старостой был назначен Иоганна Готфрида Лебрехт Мана, который руководил молодым поселением вплоть до своей смерти в 1777 г. После него обязанности старосты выполнял аудитор Дорбит, который сохранил все регалии и документы предыдущего старосты.
Благодаря указанным мероприятиям в Садогуру прибывают новые ремесленники и поселение быстро разростается. На то время это было едва ли не единственное поселение на Буковине, в котором развивались ремесла и торговля, тут даже начали организовываться ремесленные цеха. В городок потянулись жители окрестных сел, продавая на местном рынке сельскохозяйственную продукцию со значительной выгодой для себя. В городке также планировалось построить ратушу на средства еврейского населения, которому разрешалось строить здесь дома и сдавать их в аренду. По переписи 1776 года в Садогуре проживало 45 семей евреев, подавляющее большинство из которых занималась мелкой торговлей.
С самого начала прихода австрийских войск на Буковину, Садогура стала местом дислокации армейских подразделений. Здесь квартировалось отделение пехоты под командованием полковника Цеделиса, который в соответствии с распоряжением главы военной администрации от 15.07.1775 года выполнял функции по надзору и охране порядка в городке. Здесь также находились с 17.2.1775 г. по 17.1.1776 г. 40 гусар с двумя офицерами, которые были подчинении генералу Барко. Последний вместе с турецким представителем Тагир-агой занимался определением северной границы Молдовы с Австрийской государством.
В 1777 году на Буковине проводились мероприятия по принятию населением края присяги на верность императрице Марии Терезии. Уже в сентябре в Садогуру прибыл специально предназначенный офицер для надзора за принятием присяги бюргерами городка. Многие жители Садогуры были также задействованы в подготовке торжеств по случаю принятия присяги в столичных Черновцах, которые должны были состояться 12 октября. Кстати, часть прибывших из метрополии гостей, за неимением помещений в столице края, пришлось расквартировать в Садогуре.

Землевладельцы Рогизны, на землях которых разрасталась Садогура, стремились каким-то образом получить компенсацию за свою собственность или иметь от нее определенный и устойчивый доход. Однако, все обращения к генералу Сплени по этому поводу, не дали никаких результатов. Глава военной администрации в крае защищал городок и всячески его опекал. Он даже прибег к давлению на собственников земель и добился привилегий молодому поселению. Ситуация коренным образом изменилась в конце 1777 года после того, как генерал-майора Сплени было освобождено и на его место назначен барон фон Ерценберг. Уже осенью 1778 года к нему прибыли владельцы Рогизны с петицией, в которой отмечали, что льготные годы прошли и они хотят иметь пользу от своей земли, на которой находилось торговое поселение. Барон Ерценберг сначала категорически отказал рогизнянцам, ссылаясь на государственные указы, по которым земли городка были отнесены к общему земельному фонду. Тогда землевладельцы 13 января 1779 года обратились с жалобой в Львовское земельное управление.
Получив указания и просмотрев документы, оставленные первым старостой Маном, Ерценберг не нашел никаких свидетельств о привилегиях поселенцам и городском статусе Садогуры. Да это и неудивительно, ведь во время войны, изменениях власти, возврату основателя поместья Гартенберга в Польшу, для поиска надлежащих свидетельств нужно было время и настойчивость. У нового главы военной администрации не оказалось надлежащих качеств, а может и желания, чтобы отстоять интересы города.

12 марта 1779 года стали поворотным пунктом в судьбе нового поселения. Встретившись с землевладельцами Рогизны и Жучки, Ерценберг провел устные переговоры. На них владельцы земель выдвинули следующие условия: льготные годы для горожан отменяются, а потому каждый крестьянин хозяин дома и обладатель сада должны платить владельцам 1 гульден, а евреи — 2 гульдена в год или отрабатывать 6, а евреи — 12 дней барщины; поселяне, которые пользовались лугами и пахотной землей, должны были также платить десятину. Специально отмечалось, что все жители Садогуры лично оставались свободными.
Без каких-либо попыток объясниться с владельцами и отстоять статус городка Ерценберг согласился с выдвинутыми условиями. Уже 13 мая был издан указ, по которому жители Садогуры должны были платить или отрабатывать владельцам земель, начиная с 1 января 1779 года. В противном случае, угрожалось применением солдат для взымания необходимых долгов. Государственные, то есть городские, здания налогами не облагались. Однако и это неудовлетворило землевладельцев. Они продолжали жаловаться во Львов в генеральное управление барону фон Шредеру на то, что с ремесленников налоги в их пользу не взымались. Вскоре и ремесленный люд вынужден был платить владельцам земель. Фактически, новообразованный городок стал полностью зависимым от мелких феодалов и потерял все свои привилегии.

Все это привело к тому, что большинство горожан вынуждено стали продавать, часто за бесценок, евреям свои дома и переселяться в другие города, где были более благоприятные условия для развития ремесла и торговли. Из Садогуры выезжает значительное количество горожан, в первую очередь квалифицированных ремесленников, преимущественно германского происхождения, а в городке остается в основном еврейское население.

          

Когда-то в центре Садгоры было 12 синагог, один костел, один греко-католический храм и семь православных церквей. На иудейские праздники христиане шли к соседям-иудеям и вместо них выполняли работу по хозяйству, на христианские праздники наоборот — иудеи шли к христианам и делали их работу. С тех пор существенно изменился национальный состав населения: сегодня более 90 % — это украинцы. И это, как и любые изменения, имеет свои положительные и отрицательные последствия. Садгора потеряла свою аутентичность, но пытается её, если не вернуть, то хотя бы частично восстановить. Продолжаются восстановительные работы в Садгорской синагоге, причём это не просто ремонт, а реставрация с применением самых современных европейских технологий, восстановление каждого кирпича, узора…
Но предыдущая поликультурность давала людям больше возможностей для развития, делала наших отцов и дедов даже более европейскими, чем мы сегодня.

 

В 1780 г. в Садогуре было разрешено построить небольшую церковь для поднятия духовности и культуры среди местного населения. Сюда с Филиповцов прибыл священник для управления христианской общиной. Через два года здесь также было построено первую больницу.
Стоит отметить, что Ерценберг в 1783 году, когда Жучка была продана за 16001 гульденов Барановскому монастырю в Яссах, попытался пересмотреть статус Садогуры. Он планировал объединить Садогуру с Жучкой в один город, который бы находился на границе с Молдавией. Частично ему это удалось путем присоединения к территории Садогуры 300 или 400 фальчей малопригодных земель Жучки, но дальше дело не пошло.
Не увенчалась успехом и попытка жителей Садогуры получить прежние привилегии от австрийского императора Иосифа II, который летом 1783 находился на Буковине. Единственное, чего они добились и в этом заслуга одного из жителей поселения, а именно городского судьи Якоба Вимера, это разрешение на преимущества перед еврейским населением в торговле спиртными напитками и определенные привилегии в пользовании общими пастбищами.

Но эти меры не улучшили жизнь в городке, который все больше приходил в упадок, превращаясь в обыкновенное село, которое правда имело рынок и проводило ежегодные ярмарки. 31 октября того же 1783 года Черновицкий окружной суд вычеркнул Садогуру из списка буковинских городов.
В конце октября 1786 года территория края была присоеденена к Галиции на правах округа и в Черновцы прибыл новый администратор Иозеф Бек. В противостояниянии владельцев земли и садогурцев он не поддержал ни одну из сторон, а руководствовался действующим законодательством, оставив все по старому. Обращение к нему жителей Садогуры с жалобой на землевладельцев в ноябре 1786 года не дали никаких результатов и вскоре пивовар Себастиан Зорайтер, Христиан Йобст, портной Иоган Бальт, каретный мастер Фишер и Якоб Вимер вынуждены были покинуть Садогуру. Это были последние представители немецкого населения, которые еще оставались в городке. Новые выходцы из немецких земель поселились здесь лишь после 1788 года.

В последнее десятилетие XVIII века экономическая жизнь Садогуры пришла в полный упадок. Поселение существовало только благодаря торговле, мелкой ремесленнической деятельности, в основном по производству спиртных напитков. Выгодное месторасположение Садогуры, отсутствие других торговых поселений на левом берегу Прута и наличие рыночной площади в центре бывшего городка позволяли кое-как существовать его жителям. Определенное оживление хозяйственной деятельности поселения было связано со строительством там винокурен и пивоварен. Известно, что в 1785 году на месте монетного двора была построена одна из них, на которой производилось более тысячи бочек пива и сотни ведер водки в год. Со временем производство спиртных напитков увеличивалось, и в Садогуре появился ряд предприятий. На 1796 год в городке насчитывалось 18 винокурен и пивоварен, еще десяток аналогичных предприятий находились в соседней Рогизне. Наряду с официально разрешенными винокурнями существовали и подпольные. В фондах архивов сохранилось немало дел о закрытии властями целого ряда таких предприятий. Сбыту спиртных напитков способствовала близость столичных Черновцов и отсутствие подобного производства в близлежащих селах.
В указанный период, несмотря на определенные сдвиги в хозяйственной деятельности, Садогура продолжала угасать как город, превращаясь в обычное сельское поселение. Все попытки возродить былую славу города его жителями, их обращения к краевой администрации и земельному правительству во Львове не давали желаемых результатов.
Основным аргументом в этих отказах служил факт отсутствия правовых документов на городские привилегии и статус города.

Ситуация изменилась к лучшему с появлением в Садогуре еще одного барона Теодора Мустеци. Сначала, в 1787 году барон взял в аренду право на сбор налогов от продажи спиртных напитков в поселении, а впоследствии — стал владельцем многих земель в Садогуре и Рогизне. Часть земель он выменял у супругов И. Волчинского и 3. Кракалии, дочери И. Кракалия, на свое имение в с. Звыняче, а часть — купил у П. Стурзы за 30 тысяч турецких левов. Со временем, Т. Мустеца начал в Садогуре строительство своего имения. И сегодня в Садгоре сохранились, правда со значительными переделками, здания поместья семьи Мустеца. У местного населения местоположение имения получило название «Баронивка», которое употребляется и поныне.
Под руководством Т. Мустеци жители Садогуры начинают новую кампанию за предоставление поселению статуса города, посылая просьбу и обоснование в различные инстанции, в том числе и в Галицкое губернаторство. Стараниями барона Т. Мустеци были найдены документы, касавшиеся прошлого поселения и его привилегий. Так из Ясс 30 ноября 1796 поступила копия документа о предоставлении привилегий торгового поместья для Садогуры, подписанное молдавским господарем Калимакою Александром Иоанном и членами совета бояр Николаем Руссетом, Георгом Бальшом, Константаном Грецканом и другими.
С этого времени начинается качественно новый этап по возвращению Садогуре городского статуса, который в конце концов увенчался успехом. Придворная канцелярия в Вене 7 декабря 1801 года своим решением за № 3258 удовлетворила просьбу жителей Садогуры, землевладельца Т. Мустеци и предоставила поселению городские права.
В частности, были утверждены следующие привилегии для Садогуры:
1. Для всех окружающих земель, прилегающих к рынку, ввести пошлину по продажам: за ведро водки — 5 крейцеров, за ведро молдавского вина — 3 кр., за ведро венгерского вина — 5 кр., за ведро отборочного венгерского вина — 15 кр., за каждую бочку пива — 15 кр.
2. Установить на рынке плату за место по соответствующим здесь тарифам, вроде восточногалицких привилегий для рыночных местностей.
3. 3а содержание каждой головы скота снимать стойловые деньги в размере 1/2 кр.
4. Еженедельные ярмарки проводить по четвергам, также проводить 4 ежегодных ярмарки в установленные дни: первый — 25 января, второй — в понедельник после Вербного воскресенья, третий — в понедельник после Пасхи, четвертый — 18 октября по юлианскому календарю. Когда первый и четвертый ежегодные ярмарки приходятся на воскресенье и праздничные дни, то проводить их в последующие дни. Строго придерживаться этого регламента.
5. Ввести собственный герб в соответствии с предложенным рисунком.

Позже привилегии Садогуры, как торгового городка, были значительно расширены. Произошло это в 1809 году, когда от Австрийского государства отошли и были переданы России Золочевский, Бережанский и Тернопольский уезды Галичины и перестали функционировать ярмарки по торговле скотом в Уласивцах и Королевке. Встал вопрос о поиске новых мест для ярмарок. Чтобы удовлетворить интересы Галичины в торговле скотом, декретом Придворной канцелярии в Вене от 15 декабря 1810 года было постановлено, проводить новые ярмарки по торговле скотом в городах Снятине и Садогуре. С этого времени в Садогуре стали проводить по восемь ежегодных ярмарок в те самые дни, в которые проводились ранее в Королевке. А именно: первая ярмарка — 17 января по старому (29 января по новому стилю), второй — в среду в середине великого поста, третий — 26 мая по старому (7 июня по новому стилю), четвертый — 12 июня по старому (24 июня по новому стилю); пятый — 27 июля по старому (8 августа по новому стилю); шестой — 29 августа по старому (10 сентября по новому стилю); седьмой — 28 октября по старому (9 ноября по новому стилю); восьмой — 6 декабря по старому (18 декабря по новому стилю). В декрете особо отмечалось, что для проведения ярмарок в Садогуре нужно оборудовать специальное место, недалеко от которого должны быть пастбища, места для кормления скота, свежая питьевая вода в нужном количестве и обеспечены необходимые условия для покупателей и продавцов.

Скоро в Садогуре были созданы все необходимые условия для проведения ярмарок по продаже скота. Уже 26 мая (7 июня) 1811 года состоялась первая садогурская ярмарка, которая сразу же стала неординарным событием не только в жизни городка, но и всей Буковины. Садогура быстро превратилась в один из крупнейших ярмарочных центров по торговле скотом на Буковине и Галичине. Уже в течение первых пяти лет сюда на ярмарки (в июле, августе, сентябре и ноябре) преимущественно из России пригонялось для продажи по 10-12 тысяч волов, а на другие, менее значительные четыре ярмарки, — по 4-6 тысяч голов скота ежегодно, т.е. до 72 тысяч волов ежегодно.
Проведение летних ярмарок было продолжено даже после того, как в 1815 году Золочевский, Бережанский, Тернопольский и Залещицкий уезды были возвращены Австрии и, в этой связи, ярмарки вновь переведены из Садогуры в Короливку. По ходатайству буковинских, галицких, бесарабских и правобережноукраинских скототорговцев, которые поддержали окружное управление Буковины, австрийские власти разрешили проводить в Садгоре по восемь ярмарок ежегодно, однако уже в другие дни. По данным австрийских чиновников на 1828 год Садогура была крупнейшим пунктом по продаже скота на Буковине, на ее ярмарках ежегодно продавалось до 100 тысяч голов рогатого скота, пригнанного в основном из России. Таможенные доходы от продажи скота составляли здесь до 200 тысяч гульденов в год.
По данным архивных источников, почти весь крупный рогатый скот, который направлялся из России на Буковину, как официально через Новоселицкую таможню, так и контрабандным путем, продавался на Садогурских ярмарках. В сведениях таможни в подавляющем большинстве случаев конечным пунктом отгона скота значился «австрийский городок Садогура». Австрийский чиновник асессор Шаврек в докладной Президиуму краевого наместничества во Львове сообщал, что весь пригнаный из Бессарабии скот концентрируется в Садогуре и только отсюда после продажи он отправляется дальше в Галичину и в более отдаленные провинции.
Кроме крупного рогатого скота, на ярмарках также продавались телята, овцы, козы, свиньи. Особенно много мелкого скота реализовывалось в городке в середине ХIХ века. Так только в 1856-1860 годах сюда через таможню прошло около 30 тысяч голов мелкого скота. На ярмарках продавались и лошади, пригнанные из Бессарабии и Правобережной Украины. В ассортимент товаров Садогурских ярмарок входили также продукты животноводства: кожа, шерсть, сало, сыры, хлеб, рыба, изделия гончаров и других ремесленников. На ярмарки приезжало много торговцев с територий, которые входили в состав Российской империи. Выходцы из Бессарабии и Подолья покупали в Садогуре изделия буковинских ремесленников, товары западноевропейского производства, местные продукты питания и т.д. Славу одного из крупнейших ярмарок Галиции и Буковины Садогура сохраняла до 1881 года, до тех пор, пока австрийские власти, под видом карантинных мер, не закрыли границы с царской Россией. С 1 января 1882 года был введен в действие закон о запрете импорта и транзита крупного рогатого скота из России и Румынии на Буковину. Эта акция правительства стала значительным потрясением для экономики края и привела к серии банкротств многих хозяйств помещиков — владельцев водочных заводов и откормочных пунктов при них. За прошедший век Садогура, особенно в период интенсивной ярмарочной деятельности, значительно разрастается. Здесь возводятся добротные дома, культовые сооружения, больница, школы, функционирует сеть магазинов и ремесленных мастерских. Постепенно она превращается в типичный провинциальный городок со всеми необходимыми атрибутами.
С 1868 года в местечке функционировал уездный суд, где рассматривались дела о наследстве, задолженности, кадастры горожан и населения.
Местные жители в основном занимались мелким производством, торговой деятельностью и обслуживанием ярмарка. По переписи 1890 года в Садогуре проживало 4816 человек.
Сведения о Садогуре были бы не полными, если не вспомнить, что долгое время она была центром религиозной жизни части еврейского населения Буковины, Галичины и северо-восточной Венгрии. В середине XIX-первой половине XX столетий здесь находилась резиденция «чудодейственного раввина» — одной из религиозно-мистических течений в иудаизме хасидизма (от древнееврейского — хасид — благочестивый), оппозиционной официальному раввинату. В городке поселяется цадик Израель Фридман, основатель садогурской династии раввинов. Скоро в Садогуре строится дворец-резиденция «чудодейственного раввина». Остатки этого некогда величественного здания и комплекса помещений, связанных с ним, и сейчас хорошо известны в центре современной Садгоры. В литературе, посвященной истории еврейских общин на Буковине, Садогуру справедливо называют «еврейским Ватиканом». Ее довольно часто посещают и трепетно чтят евреи-хасиды из Израиля и других стран мира, предки которых некогда жили в Садгоре.
До 1965 года Садгора была отдельным районным городком. Потом стала одним из городских районов областного центра (Черновцов) с развитой промышленной инфраструктурой. На сегодняшний день Садгора, как и в прошлые годы, славится своими торгами, ведь здесь находится один из известнейших в стране рынков.

Памятные садогурские медали

Кроме монет, на Садогурском монетном дворе производились еще и церковные колокола, а также – медали. Именно они позволяют, в определенной мере, объяснить взлет карьеры барона Гартенберга при саксонском курфюрстском и польском королевском дворах и его прекрасную осведомленность в делах и планах России в войне с Османской империей, социально-экономическом положении в Молдавском и Валашском княжествах и тому подобное.

Отчеканенные на Садогурском монетном дворе памятные медали выполнены на высоком художественном уровне, по всем канонам европейского медальерного искусства. Это наталкивает на мысль, что медальерное дело не было новым для Гартенберга. Вполне возможно, что и раньше, находясь в Саксонии и Польше, он практиковал выпуск памятных медалей. В масонской литературе есть упоминания о медалях, отчеканенных «фон Гартенбергом». Поскольку другого Гартенберга мы не знаем, поэтому данные медали можно связывать только с именем одного Гартенберга — Садогурского. На упомянутых медалях, диаметром в 42 мм и весом 25,48 г серебра, изображены известные австрийские вельможи времен императрицы Марии Терезии. В частности, на первой — зять императрицы Саксонско-Тишинский герцог Альберт (1738 — 1822), а на второй, изготовленной в 1766 г., — его жена эрцгерцогиня Мария Кристина (1742 — 1798).
На Садогурском монетном дворе было отчеканено несколько видов памятных медалей. Сейчас их известно четыре, однако не исключено, что со временем, могут быть обнаружены новые их образцы. Вот перечень известных типов:

1.Памятная медаль по случаю побед русских войск на Дунае в октябре 1771 года.
На аверсе медали сверху находится надпись: ALTO VULTU PROFLIGAVIT TURKAS. В центре на возвышении изображен орел, сидящий на военных трофеях, ниже — размещены щиты с гербами Молдавии и Валахии, орел держит в клюве вензель императрицы с короной и ветвью лавра.
На реверсе в венке из ветвей лавра расположена надпись на все поле медали: FAKTA RUSSIEA-TESTE DANUBIO-D XX ET XXIV OCT-A MDCCLXXI-SAECULA NARRA-BUNT.
Памятная медаль, очевидно, отчеканенная по случаю побед Первой армии под командованием генерал-фельдмаршала П. А. Румянцева над турецкими войсками 20 и 24 октября 1771 на Дунае (овладение Тульчей, успешные действия в Исакче, Мачине, Гирсово и отражения турецкого наступления на Бухарест). Изображения и надписи на медали прославляют российское оружие и успехи царских войск в борьбе с Османской империей. Пока остается открытым вопрос о причинах выпуска данной медали. Или она отчеканена по заказу командования армии или Гартенберг отчеканил ее по собственной инициативе.
Медаль отчеканена в серебре, ее вес 10 золотников 15 долей (43,26 г). По мнению исследователей, штемпели для нее изготовил Ф. Комстадиус.

2.Памятная медаль, посвященная барону Гартенбергу — основателю Садогуры.
Аверс: В центре медали изображен бюст барона Гартенберга, смотрящий в правую сторону. Мы видим уже пожилого человека с довольно мягкими чертами лица. Барон одет в пышный наряд по французской моде. На голове — парик, волосы которого собраны на затылке в пучок и перевязаны лентой. На медали достаточно четко воспроизведены меховой воротник накидки и пышные складки комзола барона. По полю медали идет круговая легенда: PET. NIK. SRI LIB. BA GARTENBERG SADOGURSKI CONS. INT. RPET ES. Внизу под бюстом барона помещена еще одна надпись: F.COMSTADIUS.FECIT.
Реверс: В поле медали — только надпись в 12 строк: AERE / PERENNIUS AEVUM / TE TUOSQUE / HODIEETPER SAECULA / BEET / HAAES SUNT VOTA ET HOMAGIUM / QUEM TIBI / OF: SADOG: MON: / ADDIET: ET DEVOT: ANIMO / VOVET / DIE 29 IUNI/1772.
Медаль отчеканена из серебра и прославляет многогранную деятельность барона. Важно, что из нее мы узнаем о титулах барона. Здесь он именуется как: Петр Николай (Николаус) Священной Римской империи барон Гартенберг Садогурский подданный короля Польши и курфюста Саксонии. Возможно, она изготовлена по случаю юбилея Гартенберга. Точный год его рождения неизвестен, полагают, что он родился где-то в 20-е годы XVIII в. Вполне правдоподобно, что это мог быть 1722, то есть в 1772 году барону исполнилось бы пятьдесят лет. Именно по этому случаю могли отчеканить медаль. А возможна и другая версия. Известно, что в 1772 году поселение Садогура получило статус торга (торгового поместья или городка). Это могло стать поводом для выпуска медали. Не исключено также, что эти два события вместе послужили поводом к чеканке. Из надписи на аверсе узнаем, что штемпели для чеканки данной медали изготовил Фредерик Комстадиус, один из сподвижников барона в Садогуре.

3. Памятная медаль по случаю основания масонской ложи в Молдавском княжестве.
На аверсе медали находим уже знакомое изображение бюста барона Гартенберга, одетого в пышные одеяния по французской моде, и с волосами собранными на затылке в пучок. Вокруг аналогичная надпись: PET.NIK.SRILIB.BAGARTENBERG SADOGURSKI CONS.INT.RPETES. Под бюстом легенда: F.COMSTADIUS.FECIT.
На реверсе изображена горная вершина, которая поднимается из бушуещего моря, над ней справа — грозные тучи, из которых бьют молнии. Слева — гору освещает теплыми лучами солнце. Сверху над горой облака, из-за которых выглядывает звезда, созданная двумя треугольниками с буквой «G» внутри. Внизу под двойным обрезом надпись: IN TE SPERAVI, то есть — надеюсь на тебя. Медаль изготовлена из серебра и весит приблизительно 68,5 г.
Она отчеканена в честь барона Гартенберга, который основал и возглавил масонскую ложу в Садогуре. По мнению С. Малаховского, это произошло в 1774 г., а ложа называлась «Минерва». Доказательством этого является письмо от ложи «Минерва» в ложу «Урания», датированное 22 октября 1774 года. Под письмом стоит подпись Гартенберга, как «мастера кафедры», т.е. магистра ложи.
Гора на обратной стороне медали означает собственно «Садогуру» — имение барона и центр масонской ложи. Молнии символизируют зло и войны, а солнце и его лучи — покой и процветание. Расположена в облаках звезда (знак Соломона) довольно часто встречается в масонстве, как символ, означающий добро (обращенный вершиной вверх треугольник) и зло (треугольник направленный вершиной вниз). Размещена в середине звезды буква «G» является первой буквой слова «Gnosis» — знание. Надпись внизу, возможно, было лозунгом масонской ложи. Как и в предыдущей медали штемпель для ее изготовления вырезал Ф. Комстадиус.

4.Памятная медаль в честь масонской ложи «Минерва» в Молдавском княжестве.
На аверсе медали сверху расположена надпись: VIRTUTE ET SAPIENTIA. В центре — изображение богини Минервы в античном шлеме с повернутой вправо головой, витающая над облаками и держащая в правой руке масонские знаки на ленте, а в левой — змею, кусающую свой хвост. По сторонам от богини изображены: голова мертвеца, книга, шпага, компас, мастерок и угломер. Чуть ниже находится надпись: F.COMSTADIUS.FECIT. А еще ниже: SADOGURA.
На реверсе медали расположен по кругу венок из веток дуба, внизу перевязанный лентой, внутри венка находится надпись в пять строк. Она начинается изображением прямоугольника, за которым идут слова: MOLDOV / CALCULUN AL: / BUM ADIECERUNT / MAIORES / 5 7 / 4 7.
Медаль отчеканена из серебра, но известны отдельные экземпляры, изготовленые из меди или бронзы. Она сделана по случаю открытия бароном Гартенбергом масонской ложи «Минерва» в Садогуре. Богиня Минерва — покровительница искусств, талантов и ремесел, довольно часто использовалась как символ в масонском движении. Известно, что в конце XVIII века, кроме Садогурской, действовали одноименные ложи в Варшаве, Кременчуге и Звягели. Вся символика медали полностью связана с масонством. Голова мертвеца означает недолговечность и быстротечность человеческой жизни, книга — Святое Писание — источник знаний, а орудия труда строителей и каменщиков — древние масонские символы. Цифры на медали по масонскому летоисчислению означают 1747 год, что, по мнению исследователей, является ошибкой, на самом деле должен быть год 1774. Как и предыдущие медали, штемпели для нее изготовил Ф. Комстадиус. Важно, что на медали подано место ее чеканки — Садогура, а это неопровержимо доказывает, что образованное Гартенберг-Садогурским торговое поселение на Буковине сразу получило название «Садогура».
Из четырех известных памятных медалей, отчеканенных в Садогуре, по крайней мере две посвященные масонству и свидетельствуют, что барон Гартенберг был довольно известным участником этого движения. Основанная им ложа «Минерва» распространяла свою деятельность на Молдавское княжество и, возможно, играла не последнюю роль в его общественно-политической жизни.
Хорошо известно, что в XVIII в. масонство получило особенно широкое распространение. В большинстве тогдашних европейских стран активно функционировали масонские ложи, количество которых неуклонно росла. К ложам, кроме высших слоев делового мира, потянулись и представители аристократических семей и даже коронованные особы. В частности, король Пруссии — Фридрих II.
В 40-х годах масонские организации возникли в Польше, куда они проникли с территории Саксонии. Скоро в королевстве уже существовала разветвленная сеть лож. В них вступили представители наиболее известных польских шляхетских семей: Мнишеков, Потоцких, Огинских, Виельгорских и других.
Примерно в это же время первые масонские ложи возникают и в России, где распространяются системы немецкого и шведского толкования масонства. И хотя немецкая принцесса Софья-Августа Анхальт-Цербстская — российская императрица Екатерина II — не достаточно благосклонно относилась к масонству, она, однако, не запрещала своим подданным интересоваться тайными учениями. Среди наиболее известных русских масонов того времени были И. П. Елагин и М. И. Новиков, а к разным ложам принадлежали члены знатных русских родов — Трубецких, Голициных, Воронцовых, Тургеневых и другие.

Значительное влияние имело масонство на монетное дело Польского королевства. Известно, что медальеры, ритовщики, граверы, монетчики, интенданты монетных дворов Кракова и Варшавы принадлежали к различным масонским ложам. Например, на королевском монетном дворе в Варшаве действовали ложи «Целомудренные сарматы», «Богиня Елойсис», «К трем братьям». Чеканка медалей, посвященных масонству, показывает, что барон Гартенберг играл не последнюю роль в движении «вольных каменщиков». А, будучи арендатором королевских монетных дворов, вероятно, участвовал в масонских организациях. Впоследствии и сам основал ложу и способствовал распространению идей масонства в Дунайских княжествах.
Принадлежность барона Гартенберга к масонству, о чем имеем неопровержимые доказательства, в определенной степени объясняет его успешную и достаточно процветающую деятельность на монетных дворах Саксонии и Польши. А также, тот авторитет, который он имел при королевском дворе. Неоспоримым является также мощная поддержка барона со стороны лож, которую он испытывал даже в трудные минуты своей жизни, не говоря уже о доброжелательном отношении к нему королевской аминистрации и возможности возглавлять монетные дворы и получать огромные прибыли. Вероятно, что и предоставление российским правительством привилегии на чеканку монеты именно барону Гартенбергу-Садогурскому также было не случайным, а произошло благодаря тесному взаимодействию с российскими масонами. Возможно, что детальное изучение истории русского масонства поможет в будущем понять внутренний механизм взаимосвязей барона Гартенберга с ответственными лицами императорского правительства и армейскими чинами. Кроме того, факт учреждения им ложы «Минерва» в Молдавском княжестве позволяет догадываться, как удалось Гартенбергу рассчитаться с Диванами и беспрепятственно вывезти основное имущество монетного двора с территории Буковины , уже занятой австрийскими войсками. Да и дальнейшая судьба Гартенберга наглядно свидетельствует о его тесных отношениях с масонами и об их покровительстве этой неординарной личности.

http://sadgora.com/