Морозов Николай Александрович
СКВОЗЬ ТЕРНИИ — К ЗВЕЗДАМ!
Приказано уморить!
…Ночь с 8 на 9 февраля 1882 года выдалась в Петербурге на редкость холодной. Мороз и ветер заставляли поеживаться даже богатых господ в теплых шубах с бобровыми воротниками. И только Николай Александрович Морозов, двадцатисемилетний узник Трубецкого бастиона Петропавловской крепости, казалось, не чувствовал леденящего дыхания зимней ночи в нетопленой одиночной камере. Утром 9 февраля он вместе с девятнадцатью соратниками по революционной борьбе должен был предстать перед беспощадным инквизиторским судом — Особым присутствием правительствующего Сената, вершившим расправу над теми, кого император Александр III считал своими личными врагами.
Морозов не ждал от царских слуг «милости» в виде пожизненной каторги. «Если презренные лакеи деспотизма подвергли жестоким пыткам и повесили моего друга Николая Кибальчича, изобретателя ракетного летательного аппарата, который был только агентом исполнительного комитета партии «Народная Воля», то какие предсмертные муки и какая смерть ожидают меня — одного из основателей и главных теоретиков «Народной Воли»»! — думал он и сожалел лишь о том, что ему, наверное, не доведется претворить в жизнь научное завещание убитого царскими палачами Кибальчича и дожить до крылатой эпохи человечества, до звездного часа любимой Отчизны — России…
А в это время на противоположном берегу Невы в Малахитовом зале Зимнего дворца решалась его судьба. Шло тайное совещание высших сановников Российской империи. Шеф жандармов, изогнувшись в форме вопросительного знака, гнусавым голосом докладывал самодержцу о «весьма опасном революционном деятеле» Николае Александровиче Морозове:
— Основатель сообщества «Народная Воля», ваше величество, философ, безбожник, натуралист, дарвинист, тираноборец. Дерзновенно мечтает о звездах и о полетах на воздухолетательных снарядах тяжелее воздуха, пишет вольнодумные стихи. Знаток бомбоизготовительного дела, искуснейший конспиратор. Кроме того, по агентурным сведениям, означенный Морозов имел в декабре 1880 года тайную встречу в Лондоне с вождем социалистов всего мира Карлом Марксом, обещавшим русским революционерам свое полное содействие в злоумышлениях против в бозе почившего государя императора Александра Николаевича, блаженной памяти родителя вашего, а, стало быть, — и против самодержавной власти вашего величества, установленной самим господом богом.
— …Оного Морозова мало повесить, — прервал своего сатрапа рассвирепевший царь. — Его уморить надобно жестокой и медленной смертью!
…Николая Александровича Морозова приговорили к вечной каторге и бросили в сырую и мрачную полуподземную камеру «секретного дома» Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Тройные тюремные стены отделили его от всего живого. Чтобы солнечный свет никогда не проникал в камеру Морозова, жандармы так густо замазали масляной краской стекло единственного и к тому же зарешеченного оконца, что в каменном склепе не осталось ни одной прозрачной точки. Форточки не было, и наружный воздух не проникал в камеру. На прогулку народовольцев — узников Алексеевского равелина — не выпускали. Тюремщики поили Николая Александровича тухлой и ржавой водой.
Несмотря на такие нечеловеческие условия, Морозов выдержал три года строжайшего одиночного заключения в Алексеевском равелине и двадцать один год заточения в еще более страшной тюрьме — «народовольческом корпусе» Шлиссельбургской крепости. Из девяти товарищей Николая Александровича по народовольческому «процессу двадцати», обреченных царем на мучительную медленную смерть «в глубине преисподней» жандармских застенков, семь погибли от голода, туберкулеза, цинги, моральных и физических истязаний, а он не только выжил и сохранил революционные убеждения, но и написал в одиночной камере Шлиссельбургской крепости более 15000 страниц гениальных научных трудов по астрономии, биологии, геологии, истории, истории культуры, математике, научному атеизму, физике, философии, химии, языкознанию и другим наукам и сделал несколько открытий мирового значения. Так, Морозов задолго до всех других ученых теоретически предсказал и подробно обосновал и сложность строения атома, и возможность использования внутриатомной энергии, и наличие в Периодической системе химических элементов Д.И. Менделеева группы инертных газов (и точный атомный вес каждого из них), и так называемые периодические системы углеводородных радикалов, и существование неизвестных на земле состояний вещества (в частности, плазмы).
…Первая русская революция «исторгла» Николая Александровича Морозова из Шлиссельбургского ада в конце октября — начале ноября 1905 года. По счастливой случайности, ему удалось вывезти из крепости 26 толстых томов научных рукописей, переплетенных им самим и заключавших в себе около 200 отдельных монографических работ. За одну из них («Периодические системы строения вещества») Н.А. Морозову, по представлению Дмитрия Ивановича Менделеева, в 1906 году была присвоена без защиты диссертации ученая степень доктора химии.
От авиации до загадок истории
Когда Морозов освободился из Шлиссельбурга, авиация делала свои первые, еще робкие и неуверенные шаги, а о космонавтике мечтали только самые дерзновенные умы. Но друг Н.И. Кибальчича смотрел далеко вперед. Он предвидел громадную будущность воздухоплавания и авиации и грядущую космонавтику. Николай Александрович Морозов летал как на самолетах, так и на аэростатах. Современники единогласно признавали его «самым искусным авиатором».
Свой первый полет на аэроплане, напоминавшем «летающую этажерку», Морозов совершил 5 сентября 1910 года с Комендантского поля в Петербурге. Этот полет до полусмерти перепугал царское правительство, продолжавшее считать знаменитого шлиссельбуржца «опаснейшим революционером». Охранное отделение вообразило, что Николай Александрович поднялся в воздух не иначе как с целью сбросить бомбу на голову «государя императора». И хотя ничего подобного не случилось, у Морозова на всякий случай устроили домашний обыск…
Одна за другой выходили в свет научные, научно-популярные, литературно-художественные и мемуарные книги Николая Александровича Морозова: «Из стен неволи. Шлиссельбургские и другие стихотворения» (Санкт-Петербург: издательство Н.Е. Парамонова; Ростов-на-Дону: «Донская речь», 1906); «Откровение в грозе и буре. История возникновения Апокалипсиса» (Москва: издание В.М. Саблина, 1907); «В начале жизни. Как из меня вышел революционер вместо ученого» (Москва: издание В.М. Саблина, 1907); «Периодические системы строения вещества. Теория возникновения современных химических элементов» (Москва: издание И.Д. Сытина, 1907); «Менделеев и значение его периодической системы для химии будущего» (Москва: издание И.Д. Сытина, 1907); «Основы качественного физико-математического анализа и новые физические факторы, обнаруживаемые им в различных явлениях природы» (Москва: издание И.Д. Сытина, 1908); «Законы сопротивления упругой среды движущимся телам» (Санкт-Петербург, 1908); «Начала векториальной алгебры в их генезисе из чистой математики» (Санкт-Петербург: издание товарищества «Общественная польза», 1909); «В поисках философского камня. Рассказ о попытках к превращению металлов» (Санкт-Петербург: издание товарищества «Общественная польза», 1909); «Звездные песни. Стихотворения» (Москва: издательство «Скорпион», 1910); «На границе неведомого. Научные полуфантазии» (Москва: издание книжного магазина «Звено», 1910); «Письма из Шлиссельбургской крепости» (Санкт-Петербург: издание М.В. Аверьянова, 1910); «Что может принести нам встреча с кометой» (Москва: издание товарищества И.Д. Сытина, 1910); «Функция. Наглядное изложение дифференциального и интегрального исчисления и некоторых его приложений к естествознанию и геометрии. Руководство к самостоятельному изучению высшего математического анализа» (Киев: издательство «Сотрудник», 1913) «Пророки. История возникновения библейских пророчеств, их литературное изложение и характеристика» (Москва: типография товарищества И.Д. Сытина, 1914)… Ежегодно бывший шлиссельбуржец публиковал десятки журнальных и газетных статей, сотни заметок и рецензий. …
«Вперед на крыльях белой птицы»!
Именно в те годы, когда выходили в свет историологические и культуроведческие труды Н.А. Морозова, Николай Александрович постоянно летал на самолетах. Современники называли его «самым искусным авиатором» и «певцом героев воздушного океана». Бывший шлиссельбуржец действительно написал первую в мире (!!!) «Песню летчиков», очень популярную в 1910-1923 годах:
Вперед на крыльях белой птицы!
Легко нам в вольной высоте!
Там белых тучек вереницы
Нас встретят в дивной красоте,
В лицо нам дунет ветер бурный,
Вся даль оденется в туман,
Обнимет нас струей лазурной,
Как брат, воздушный океан!
На дне его, во мгле глубокой
Потонут села и поля,
И пусть несется в край далекий
Под нами тусклая земля!
Стремленью духа нет границы,
Широк безбрежный небосклон.
На мощных крыльях белой птицы
Осуществим наш детский сон!
…Прокладывая новые пути в аэронавтике, Морозов часто летал на неуправляемых воздушных шарах, подробно описывая заоблачные выси. Особенно запомнился Николаю Александровичу перелет из Петербурга в Вологду. Рассказ об этом замечательном перелете под названием «508 верст над туманами и болотами» вошел в книгу Н.А. Морозова «Среди облаков», изданную в Ленинграде в 1924 году в Военной типографии штаба РККА. «Пилотирование нашего аэростата, — вспоминал Николай Александрович, — принял на себя поручик офицерской воздухоплавательной школы М.Н. Канищев (а потом я), и третьим нашим сотрудником был преподаватель воздухоплавания в технологическом институте В.И. Ярковский»… Отважные воздухоплаватели пролетали над Шлиссельбургской крепостью, вид которой вновь всколыхнул в душе Морозова незабываемое, над Ладожским озером, над необозримыми лесами, над громадным болотом Большой Зыбун, над Кубенским озером в тогдашней Вологодской губернии.
В 40 верстах от Вологды аэростат упал на землю у самого полотна Вологодской железной дороги, в 75 шагах от бешено мчавшегося товарного поезда. Лишь самообладание машиниста, догадавшегося пустить струю пара в топку, предотвратило катастрофу — взрыв гремучей смеси водорода, вытекавшего из разорванной части воздушного шара, и раскаленного воздуха. Морозова и его товарищей жители Вологды торжественно чествовали как героев. Впоследствии Николай Александрович десятки раз выступал в различных городах России с публичными лекциями «Эволюция воздухоплавания и авиации на фоне общественной жизни народов» и «Научное и культурное значение воздухоплавания и авиации»…
Десятки и сотни раз поднимался выше облаков Николай Морозов, и каждый полет был связан с риском для жизни. Он был свидетелем трагической гибели многих русских авиаторов и сам неоднократно терпел аварии, чудом оставаясь в живых. Но великий ученый не терял мужества и немало сделал для обеспечения безопасности полетов. Именно Морозов создал первый в мире высотный герметический авиационный костюм — прообраз современного космического скафандра. Он же изобрел спасательный экваториальный пояс, позволяющий автоматически превратить верхнюю часть воздушного шара в парашют и обеспечить плавный спуск гондолы или кабины на землю.
Активный пропагандист авиации, воздухоплавания и космонавтики, Морозов был избран председателем Русского астрономического общества и Русского общества любителей мироведения, почетным пожизненным членом Британской астрономической ассоциации, почетным членом и председателем Русской секции Французского астрономического общества. Задолго до Энрико Ферми и других иностранных ученых Николай Александрович разработал теорию космического или межзвездного магнитного поля слабой напряженности, чрезвычайно важную для практического звездоплавания. Кроме того, он создал и принципиально новую науку — звездно-галактическую метеорологию.
В 1917 году Н.А. Морозов председательствовал на Всероссийском съезде летчиков. Великая Октябрьская социалистическая революция неизмеримо приблизила «век окрыленного человечества», о котором Николай Александрович мечтал в темницах царизма. И пожилой ученый-революционер превратился в государственного деятеля-организатора, не переставая, конечно, ни на минуту заниматься наукой.
В 1921 году Н.А. Морозов написал Ленину: «…С усердием взялся бы за создание Воздушного Флота»… Владимир Ильич направил Николая Александровича в Революционный Военный Совет Республики, поручив ему возглавить общественную деятельность по воссозданию и развитию Красного Воздушного Флота. И Морозов выполнил поручение и оправдал доверие Ленина. По почину Николая Александровича и под его непосредственным руководством было организовано Общество друзей Воздушного Флота. 30 марта 1923 года, выступая на организационном собрании Петроградского отделения Общества, Морозов сказал энтузиастам авиации: «…Революционный пожар сжег уже все, что было горючего в старом строе жизни, и от него уже ничего не может зажечь. Так постараемся же, чтобы из этого пепла воскресла, как древний Феникс, новая культурная жизнь в нашей стране, и создадим для нее могучие крылья в виде организующегося теперь Воздушного Флота. И да вынесет он нас по воздуху в великое светлое будущее!».
А через пять месяцев, 19 августа 1923 года, Николай Александрович уже смог выступить перед своими коллегами по Обществу друзей Воздушного Флота со следующей программной речью: «Многоуважаемые товарищи! Период восстановления Воздушного Флота в нашей стране заканчивается. Теперь настало время подумать о будущем и разработать строго научный план гармонического развития всех видов и родов авиации и воздухоплавания. Необходимо обеспечить могучие крылья для нашей Отчизны и оправдать высокое доверие народа.
Для того чтобы выполнить свое предназначение, мы должны научиться видеть и, главное, понимать то, что сейчас, по мнению многих, принадлежит к разряду изящной литературы или даже — к области чистой фантазии… Так, по моему глубочайшему убеждению, наше Общество должно уделить особое внимание реактивным летательным аппаратам — ракетным аэропланам и внеземным ракетам для межпланетных сообщений. О полетах к Луне и планетам Солнечной системы мечтали прекрасные русские люди — друг Герцена Сергей Иванович Астраков (с ним я встречался в Москве в 1866 году) и мой незабвенный друг Николай Кибальчич, бок о бок с которым я боролся с губившим Россию самодержавием. Проект аппарата Кибальчича был опубликован только в 1917 году или в 1918 году. Чертежи Астракова еще не обнародованы.
Теперь над проблемами реактивной авиации и межзвездных и межпланетных путешествий успешно работает в Калуге наш великий соотечественник Константин Эдуардович Циолковский. Я нахожу его труды исключительно интересными! Мы должны ходатайствовать перед революционным правительством об ассигновании золотых рублей на реактивные исследования — в количестве, достаточном для опытной разработки теоретических выводов Циолковского.
Давайте же дерзать, не останавливаясь на достигнутом! Воздушный Флот строится усиленно. Сделать его сильнейшим в мире — наш долг перед памятью тех, кого сейчас нет рядом с нами: Астракова, Кибальчича, Николая Егоровича Жуковского, отважных авиаторов Льва Мациевича, Петра Нестерова и других летчиков, отдавших жизни за други своя, за грядущую окрыленность человечества, переходящего ныне к новым, высшим формам общественного устройства — коммунистическим.
Обретение крыльев — ступень на длинном пути к звездам. Двадцатый век будет веком окрыленного человечества, и люди Российской Земли проложат дорогу к звездам!».
…Николай Александрович Морозов был поистине влюблен в авиацию и космонавтику. Даже поэтические сборники и отдельные циклы его стихотворений выходили в свет под «воздухоплавательными» и «космическими» названиями: «Звездные песни», «Из воздушных стихотворений». Из возглавляемой Морозовым авиасекции Осоавиахима вышел и начал свой славный путь в науку основоположник практической космонавтики Сергей Павлович Королев. А сам Морозов до последнего вздоха отдавал каждую минуту своего рабочего времени, свободную от историологических исследований, космологии, теории межпланетных путешествий, астробиологии и … звездно-галактической метеорологии.
В борьбе за русскую советскую науку
В своей работе «Влияние центрального тела Галактики и других ее сверхсолнц на окружающие нас геофизические и метеорологические явления» Николай Александрович пришел к выводу, что «все попытки предвычисления погоды и других атмосферических и геофизических перемен, делавшиеся до сих пор, не могли давать удовлетворительных результатов, потому что в них принимались в расчет только влияния Солнца и Луны, датируемые по солнечному времени, и игнорировались воздействия Галактического Космоса и его невидимых нами темных сверхсолнц, происходящие по звездному времени. Введение их в систему вычислений геофизических и метеорологических явлений открывает перспективу возможности предвычисления перемен погоды и вероятности землетрясений»…
Еще в 1918 году Н.А. Морозов был единогласно избран директором созданного по его почину Петроградского (с 1924 года — Ленинградского) Научного института имени П.Ф. Лесгафта. Главную особенность этого научно-исследовательского учреждения Николай Александрович видел в организации таких отделений, которые в первой четверти XX века не получили официального выражения и признания в виде университетских кафедр и в структуре тогдашней Российской Академии Наук и зарубежных научных учреждений. Научный институт имени П.Ф. Лесгафта «вобрал» в себя не только общепризнанные естественные, медицинские, гуманитарные и общественные науки, но и генетику и микробиологию, зоопсихологию и электрофизиологию, космологию и планетологию, физическую химию и биологическую физику.
Благодаря неустанной заботе и умелому руководству Н.А. Морозова в Научном институте имени П.Ф. Лесгафта успешно развивались комплексные биологические и медицинские исследования, которые проводились по четырем основным направлениям: 1) влияние среды и рода деятельности на строение организма человека и его органов; 2) формирование здорового образа жизни на основе полного уничтожения алкоголепотребления, курения и других видов наркомании; 3) физиология движения и трудовых процессов; 4) обмен веществ (включая проблемы иммунитета). Все направления координировались вокруг главной проблемы — человек и влияние на него окружающей среды, в особенности производственных и бытовых условий.
Биологическими и медицинскими науками Николай Александрович Морозов занимался профессионально. Еще в 1870-1874 годах, будучи гимназистом, он одновременно посещал в качестве вольнослушателя медицинский факультет Московского университета. По вечерам будущий великий ученый «бегал также заниматься со знакомыми медиками в анатомический театр и, желая изобразить из себя завзятого анатома, там же и ужинал хлебом с колбасой, которую разрезал своим скальпелем, впрочем, тщательно вытирая его пред этим»…
Не только сам Н.А. Морозов, но и все сотрудники возглавляемого им института были трезвенниками. В конце двадцатых годов они приняли активное участие в создании Ленинградского отделения Всероссийского общества борьбы с алкоголизмом. А когда в 1935 году Николая Александровича избрали депутатом Ленинградского городского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, великий ученый в первой же своей депутатской речи сказал: «Пьянство разбито, но не добито. Мы не имеем права забывать об этом. И пока существуют узаконенная продажа алкогольного яда и самое умеренное потребление его — остается опасность перерастания алкоголизма в общественное, даже всенародное бедствие. По моему убеждению, надо полностью запретить производство и продажу любых алкоголесодержащих веществ…».
Последний подвиг гения
Морозов был пламенным патриотом. Поэтому его боялись и люто ненавидели враги великого русского народа и Советской страны — прислужники мирового империализма. Недаром в черный список особо опасных для германского фашизма русских советских людей, заочно приговоренных к мучительной смертной казни, гестаповцы по приказу бесноватого «фюрера» внесли в начале 1941 года имя Николая Александровича Морозова — старейшего профессионального революционера, ученого с мировым именем, непримиримого противника капиталистического произвола и фашистской тирании.
В годы Великой Отечественной войны Морозов много работал на отечественную военную авиацию. Его метеорологические таблицы, составленные с учетом влияний Солнца, Луны и Галактического Космоса на земную погоду, помогали нашим летчикам водить бомбардировщики, истребители и штурмовики в самых сложных погодных условиях. Несмотря на возраст Николай Александрович не знал покоя в это грозное лихолетье. Он вместе с земляками строил укрепления на границе Ярославской и Калининской областей и по-прежнему занимался историей человеческой культуры и эволюционной общественной психологией, мировой химией и ядерной физикой, противохимической обороной и теоретической космологией.
В 88-летнем возрасте, весной 1942 года Морозов на несколько дней выезжал на Волховский фронт. Очевидцы рассказывали впоследствии, что он собственноручно пристрелил, как бешеных собак, нескольких фашистских бандитов. Стрелял Николай Александрович из дальнобойной винтовки с телескопическим прицелом, усовершенствованным им самим, и из крупнокалиберных револьверов, которые до сего дня хранятся в несгораемом сейфе Дома-музея Н.А. Морозова. Личным оружием он владел превосходно, ибо учился стрелять с раннего детства, а в молодости «охотился» на Александра II. В 1939 году (!) Николай Александрович с отличием окончил… снайперские курсы Осоавиахима.
«…Не умер тот, чей отзвук есть в других»
…Почетный академик Н.А. Морозов скончался 30 июля 1946 года в поселке Борок Некоузского района Ярославской области в том же доме, в котором родился, пережив всех своих соратников по революционной борьбе. Он умирал в жаркую летнюю ночь. За несколько часов до смерти ученый-революционер попросил перенести себя поближе к окну. О чем он думал в последние мгновенья? Возможно, перед ним как бы всплывали образы Астракова, Кибальчича, Жуковского, Циолковского… Известно, что перед смертью Морозов прошептал: «Прощайте, звезды!» и умер, глядя в ночное небо, предчувствуя приближение космической эры.
Он прошел сквозь тернии к звездам, и вся его жизнь прозвенела звездной песней. Николай Александрович Морозов прожил 92 года. Из них 77 лет он был естествоиспытателем, 74 года — бойцом революции, 29 лет — узником одиночных камер самых страшных царских тюрем, 40 лет — доктором химии и чистой математики, 14 лет — почетным членом Академии Наук СССР и последние 36 лет своей жизни — дипломированным пилотом. Морозов оставил Родине и человечеству 3000 научных трудов (лишь 400 из них были напечатаны при его жизни!), много прекрасных стихов и прозаических произведений.
В стихотворении «Мы умираем только для других (У гроба Г.А. Лопатина)» Николай Александрович высказал заветную мысль: «…Не умер тот, чей отзвук есть в других, кто в этом мире жил не только жизнью личной…». «Отзвук» Н.А. Морозова громогласен почти во всех науках, в художественной литературе, искусстве и общественной мысли, и поэтому плывет морями Зодиака малая планета Морозовия, открытая в 1932 году астрономами Пулковской обсерватории, а на оборотной стороне Луны, изученной советскими автоматическими космическими станциями, «обосновался» кратер Морозова с координатами 5о северной широты, 127о восточной долготы… И сбылось научное предвидение Николая Александровича: «Двадцатый век будет веком окрыленного человечества, и люди Российской Земли проложат дорогу к звездам»!
В.Н. Прищепенко источник
Николай Александрович Морозов
(рукопожатие с Карлом Марксом)
В 1874 году, по рекомендации старших товарищей, он стал регулярно посещать заседания кружка «чайковцев». Обсуждаемые на этих сборах вопросы были ему близки и понятны и вполне соответствовали его чаяниям и устремлениям — преобразовать российское общество. Там судьба свела его с многими единомышленниками, но особенно сильное чувство Николай испытывал при встречах с хозяйкой конспиративной квартиры. Вот, что он писал в своей «Автобиографии» (1926г.): «Я познакомился с тогдашним радикальным студенчеством совершенно случайно, благодаря тому, что один из номеров рукописного журнала, издаваемого мною и наполненного на три четверти естественно — научными статьями, (а на одну четверть стихотворениями радикального характера) в руки тайного сообщества. Особенно выдающимися представителями его были тогда С.М. Степняк — Кравчинский, Л.Э. Шишко и Д.А. Клеменц, произведшие на меня чрезвычайно сильное впечатление, а душой кружка была Липа Алексеева, поистине чарующая молодая женщина, каждый взгляд которой сверкал энтузиазмом». Да, это была любовь страстная и, как говорили кружковцы, возвышенная, ибо молодых людей объединяло не только взаимное притяжение, свойственное всем влюблённым, но и общее устремление идти рука об руку опасным, но благородным путём освобождения народа от гнёта самодержавия. Были совместные «хождения в народ». Были исхожены по Ярославской, Курской и Воронежской губерниям сотни верст. В хатах и избах, в прокопчённой деревенской кузнице проводилась просветительская работа, велась активная агитация среди крестьян. Чтобы быть ближе к народу и в целях конспирации были освоены различные ремёсла, Николай стал отменным кузнецом в глухой деревушке Коптево Даниловского уезда Ярославской области, а Олимпиада ещё в Москве успешно овладела мастерством пошива башмачков в открытой, с её помощью, сапожной мастерской на Плющихе. Развернуться по настоящему с пропагандой своих народовольческих замыслов не удавалось, так как в связи участившимися террористическими актами против высоких чиновных лиц по всей России усилился полицейский надзор. Да, и осведомителей в сельской местности хватало, поэтому частенько приходилось заблаговременно ретироваться. В августе 1874 года Николай и Олимпиада, опасаясь ареста, спасались в имении либерально настроенных интеллигентов Леонтьевых Кашкино Курской губернии. Прожили они здесь около месяца и, наверное, это были самые счастливые дни в жизни влюблённых. То ли предугадывая, какие испытания и страдания их ждут впереди, то ли окружающие природные красоты располагали к этому, но молодые не стремились сдерживать свои чувства. По воспоминаниям Леонтьевых, знавшим Николая Морозова, как серьёзного и несколько замкнутого человека, в своём имении его просто не узнавали, он им казался «полным мальчиком» — увлечённо удил рыбу, вечерами бегал по саду, обрывая яблоки. Бросалась в глаза его необыкновенная влюблённость в Алексееву. По первому знаку Олимпиады Григорьевны, он мог залезть на высокую сосну и сидеть там, «как ястреб».
В августе 1874 года, прознав о том, что их разыскивает полиция, они поспешно покинули Кашкино. Прощаясь на вокзале в Курске, Олимпиада и Николай предполагали, что расстаются лишь на время. Но это было их последнее прощание, последний разговор друг с другом. Впрочем, еще один раз, лишь мельком, они увиделись, но обмолвиться, хотя бы одним словом, им не удалось. Это случилось в 1878 году в Петербургском окружном суде, уже как подсудимые, на громком процессе «193-х». И более они уже не встречались.
Дальнейшая судьба была трагична для обоих. Олимпиада, спасаясь от преследования полиции, была вынуждена вернуться на родину, в имение матери, т.к. все тайные явки были раскрыты полицией и там были устроены засады. Не по беспечности, а от безысходности она решается отправиться в свою родную Тамбовщину и притаиться на время. Где-то около года ей это удавалось, но, и здесь, в конце концов, наступила развязка. Полиция, получив от осведомителей весточку, о том, что Алексеева скрывается в Красивке, в имении матери, немедленно выслала наряд, и Олимпиада Григорьевна была арестована и по этапу отправлена в Москву. В это время уже шла подготовка к громкому судебному разбирательству над большой группой народовольцев, арестованных по обвинению «хождение в народ» и организации противоправной смуты среди крестьян. Первоначально было арестовано около четырех тысяч человек, но обвинение смогли предъявить только 770 ходокам. Шумные акции протеста заставили правительство ещё до суда освободить 500 человек под надзор полиции. В конечном итоге, подсудных осталось 193 человека. Начавшийся 18 октября 1877 года «судебный процесс 193-х» продолжался более 3-х месяцев, и приговор, на удивление общественности был сравнительно мягким. Большинству обвиняемых дали сравнительно небольшие сроки, да и они были погашены годами отсидки в предварительном заключении. В это число попала и О.Г. Алексеева. Она провела в заключении 2 года 6 месяцев, и этот срок определён, как мера наказания. Она была освобождена, но ей предписано проживание в Тамбовской губернии под надзором полиции, и без права жительства в столичных городах России.
Дальнейшая жизнь Олимпиады Григорьевны складывалась по-разному. Новое замужество поначалу принесло ей положение в обществе и материальное благополучие. Однако карьера её мужа — акцизного чиновника Лукьяненко Николая Яковлевича, не всегда развивалась успешно. Были периоды благополучия, и тогда в доме царило веселье, и отовсюду звучала музыка, а на смену им приходили времена мрачные и тогда дом опустевал, и в нём поселялась нужда. Олимпиада Григорьевна все неудачи в делах мужа мотивировала своей прошлой жизнью, своим участием в революционном движении. Формально она отказалась от активных действий, однако бунтарский дух из дома окончательно не выветрился. Старший сын, по первому браку — Алексеев Николай, став состоятельным бизнесменом, ссужал большие деньги на нужды эсеров, а затем и большевиков, которые его, в дальнейшем, хорошо «отблагодарили». Они его просто расстреляли в 1923 году. В революцию подался и старший сын от второго брака — Лукьяненко Анатолий, но после первого же ареста, не выдержав испытаний, потерял разум.
С конца 70-х годов дом Лукьяненко становится местом встреч видных деятелей революционного движения России. В разные годы, начиная с 1879-го, здесь побывали Г.В. Плеханов, В.Н. Фигнер, В.Н. Подбельский Г.А. Усиевич и другие.
Олимпиада Григорьевна в 1906 году, в письме самому дорогому ей человеку — Николаю Александровичу Морозову писала, что помнила, и до конца жизни будет помнить всех тех, кто наставил её на путь истины и раскрывших ей «смысл жизни». И эти светлые воспоминания были для неё дорогими и очищающими.
Н.А. Морозову удалось какое-то время побыть на свободе. По возвращении в Москву он смог в сентябре 1874 года поучаствовать, вместе с Кравчинским, в организации побега своего соратника Волховского, но, к сожалению, закончившегося неудачей. Успел совершить ещё три «хождения в народ «. С целью распространения революционных заграничных изданий ходил в Курскую и Воронежскую губернии, а затем в Московскую и Ярославскую губернии, но «охранка» уже целенаправленно, не без подсказки предателей, искала его и, буквально, следовала по пятам. Круг поиска сужался, и поэтому приходилось из каждого похода спешно ретироваться. По возвращении в Москву он узнал, что «чайковцы» избрали его членом Исполкома, и по решению ИК, ему предписано, во избежание ареста, отбыть в эмиграцию. Получив вполне конкретное задание — организовать выпуск печатного органа, который мог бы стать рупором всего народовольческого движения, он в Женеве вскоре начинает издавать журнал «Работник».
Эмигрантская жизнь захватила его целиком и полностью. Ни минуты свободного времени: работа в редакции и типографии, занятия в библиотеке, прослушивание лекций в университете, вступление в I-ый Интернационал и регулярное посещение заседаний секции. А, всего — то ему было 20 лет, но, благодаря необыкновенной эрудиции и неординарности мышления, разговаривал с ветеранами революционного движения Г.В. Плехановым, П.Л. Лавровым, французским коммунаром Г.Лефрансе и другими корифеями, «на равных».
В Морозове всегда противоборствовали две жизненные позиции, два устремления — посвятить себя служению науке или же, отбросив «всё и вся», отдать себя, без остатка, делу Революции. И, в те тревожные дни вторая ипостась возобладала над первой.
Зная о том, что он находится в розыске, тем не менее, вместе с другом и соратником Н.А. Саблиным, решается на возвращение в Россию. При переходе границы они были арестованы и препровождены в Тверскую полицейскую часть Москвы, а затем в Санкт-Петербург. Полиция была прекрасно осведомлена обо всех бывших делах и планах «чайковцев», но дознание затянулось почти на 3 года, до начала громкого «процесса 193-х», (октябрь 1877 г.) Обвинительный приговор (январь 1878 г.), из-за опасения широких народных волнений, оказался более мягким, чем ожидалось. В начале февраля Н.А. Морозов оказался на свободе, а уже через месяц с группой соратников направился в Тамбовскую губернию для организации самостоятельного народнического поселения. Эта затея здесь не удалась, и поэтому её пришлось осуществлять в Саратовской губернии.
Одновременно, согласно решению ИК, готовится серия покушений на Александра II. Морозов участвует в подготовке взрыва царского поезда под Москвой. 5 февраля 1880 года был взорван поезд с царской прислугой. Сам император находился в другом составе.
Участившиеся аресты и усиление полицейского надзора за всеми подозрительными действиями интеллигентов, студентов и даже гимназистов, вынуждает революционеров менять стратегию и тактику борьбы с самодержавием. Разгорающаяся дискуссия по этим вопросам приводит к расколу всего движения «Земля и воля» на две самостоятельные структуры: «Народную волю» и «Чёрный передел». Это произошло в августе 1879 года. Н.А. Морозов — автор программы и устава, член Исполнительного комитета народовольческой организации, В начале 1880 года он выезжает за границу для подготовки выпуска журнала — печатного органа новой революционной организации. По приезде в Женеву Николай Александрович сразу же начал сколачивать авторский коллектив журнала «Социально-революционная библиотека» и редакции задуманного ещё в России солидного труда по истории социалистического движения в России за 1873-1875 г.г. Эта книга планировалась, как сборник статей видных революционеров. Своё согласие на сотрудничество давали П.А. Кропоткин и П.Л. Лавров, но заветной мечтой редактора было привлечь к участию в работе журнала Карла Маркса — видного теоретика, мыслителя и общественного деятеля, чей авторитет, среди революционеров разного толка, был достаточно высоким. Осуществить задуманное помог ему Л.Н. Гартман. Именно он представил Николая Морозова К. Марксу. Встреча состоялась 12 декабря 1880 года в Лондоне. По всей видимости, молодой российский революционер произвел благоприятное впечатление на основоположника нового революционного учения. Подтверждением этому служит то, что Маркс передал Морозову свои пять печатных работ для публикации в журнале. Более того, на следующий день он снова принял россиянина, и передал ему для перевода «Манифест Коммунистической партии». Как пишут в своих воспоминаниях народовольцы, Н.А. Морозов был единственным представителем России удостоившийся столь высокой чести — быть дважды на приёме у Карла Маркса.
Возможно, после описанного эпизода следует поставить точку в моём повествовании, ведь задача, поставленная в начале, выполнена и цель достигнута. Мы вышли на рукопожатие с Карлом Марксом, Но, думается, что читатели мне не простят, если я не расскажу о том, как сложилась дальнейшая судьба Николая Александровича Морозова, человека, который завершил восхождение к знаменитой личности.
В Женеве, из-за финансовых трудностей так и не удалось выпустить ни одного номера журнала. Не смог Морозов также, собрать нужный материал на книгу. Зато, он издал брошюру собственного сочинения «Террористическая борьба», где он отстаивает свою бескомпромиссную точку зрения о необходимости крайних мер в освободительном движении России. Эта брошюра сослужила автору плохую службу, т.к. явилась вполне доказательной уликой и одним из главных документов, при вынесении обвинительного приговора на предстоящем судебном процессе.
После очередного неудачного покушения на Александра II и повальных арестов народовольцев, решением ИК «Народной воли» А.Н. Морозов был отозван из эмиграции. Передав Г.В. Плеханову журнал, статьи и заметки, а также не до конца переведенный «Манифест Коммунистической партии», отбывает в Россию. При переходе границы 28 января 1881 года был арестован. После короткого содержания в Варшавской цитадели, был переправлен в Петербург и помещен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Через год начался «Процесс 20-и». Неофициальное название в аристократических салонах Петербурга — «Процесс цареубийц». А.Н. Морозову инкриминировалось подготовка покушения на Александра II и участие в подрыве поезда под Москвой. Приговор жестокий — «бессрочные каторжные работы». При императорском утверждении, этот приговор «особо важному государственному преступнику» показался Александру III слишком мягким, и он заменил его на — «пожизненное заключение».
Местом обитания приговорённым был предназначен Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Как пишет в своей «Автобиографии» сам А.Н. Морозов:
«Началась трёхлетняя пытка посредством недостаточной пищи и отсутствием воздуха, так как нас совсем не выпускали из камер, вследствие чего у меня и у одиннадцати товарищей посаженных со мною, началась цинга, проявившаяся страшной опухолью ног; три раза нас вылечивали от неё, прибавив к скудной пище кружку молока, и в продолжение трёх лет трижды снова вгоняли в неё, отняв эту кружку. На третий раз большинство заточённых по моему процессу умерло, а из четырёх выздоровевших Арончик уже сошёл с ума, и остались только Тригони, Фроленко и я, которых позднее перевезли, во вновь отстроенную для нас, Шлиссельбургскую крепость». Это произошло 2 августа 1884 года. В одиночной камере страшного узилища, находившегося под личным контролем императора, и в котором редко кто выживал, Александр Николаевич провёл долгие годы. 28 октября 1905 года, после революционных событий, он был освобожден из заточения по амнистии.
По сей день различные учёные и, в первую очередь, медики и психологи бьются над разгадкой «феномена Морозова». И дело здесь не только в том, что этот удивительный человек, проведя в тюрьмах, в общем зачёте, более четверти века, выжил. Обладая огромной силой воли, сумел активизировать в своём организме, такие механизмы, которые позволили ему преодолеть упадочнические настроения и укрепить веру в неизбежное освобождение. Более того, он смог превратить тюрьмы в реальные «учебные заведения». За время первой отсидки (1875-1878 г.г.) он завершил гимназический курс. Овладел английским, немецким, итальянским, испанским языками, и это при хорошем знании французского и латинского языков. Время пребывания в Шлиссельбургской крепости превратил в «настоящие университеты».
В первые годы заключения, совершенно оторванный от внешнего мира и, разумеется, лишенный любой информации, он начал «писать в уме». Вспоминая всё, что прочитано ранее, услышано на лекциях в Женевском университете или в беседах с известными учеными Э.Реклю и К.Фламмарионом — всё это стало базой для серьёзных научных разработок. А после того, как тюремный священник, к великой своей радости, стал поставлять богословскую литературу, у Николая Александровича чётко определилась тема исследования — «История человеческой культуры в естественно — научном освещении». (Это фундаментальное исследование в семи томах издавалось с 1924 по 1932 год под названием «Христос»). Для наибольшей достоверности в толковании различных аспектов этого фундаментального труда, специально изучил древнееврейский язык.
Условия научных занятий в Шлиссельбурге были не стабильны. Они претерпевали изменения в связи с общей обстановкой в стране. Постепенно Морозов стал получать книги по физике, математике, естественным наукам. Более того, «высочайшим соизволением», было разрешено доставить в камеру кое-что из научной аппаратуры для опытов.
Круг научных интересов значительно расширялся: он работал в области математики, физики, химии, минералогии, геологии, геофизики, астрономии, лингвистики, языкознания, истории, политэкономии. И в каждом из названных разделов науки — новаторские мысли, которые, и по сей день, не до конца поняты, и являются предметом спора учёных.
Некоторыми биографами высказывается предположение о том, что власти поощряли занятия наукой, усматривая в этом капитуляцию Н.А. Морозова и его отход от революционных замыслов. В какой то мере это подтверждается тем, что ему было разрешено в 1905 году вынести из тюрьмы 26 томов бесценных рукописей и тем, что уже через два года после освобождения, ему без защиты была присвоена учёная степень доктора наук. А вскоре, Министерство просвещения царского правительства утверждает его в звании профессора, несмотря на официальное отсутствие даже среднего образования.
Почти 30 лет он бессменно руководил Ленинградским естественнонаучным институтом имени П.Ф. Лесгафта. В 1932 году он был избран академиком. Его именем названы улица в Ленинграде и небольшой городок у истока Невы. Астрономы назвали в его честь малую планету, и во всех звёздных каталогах она значится как «Морозовия»
Несмотря на все жизненные трудности и лишения в периоды «хождения в народ» и особенно 25 летнего пребывания крепостных застенках, Николай Александрович прожил долгую, чрезвычайно интересную жизнь, в которой встречи с Карлом Марксом, он считал весьма важным событием.
Н.А. Морозов скончался 30 июля 1946 года, в возрасте 92 года и похоронен в своём родовом поместье Борке, на Ярославщине.
***
Н.А. Морозов, 1910
Николай Александрович Морозов, Шлиссельбуржец (1854–1946) — русский революционер–народник, учёный, почётный академик. Создатель современной научной хронологии
«Нельзя без прочных убеждений вести жизнь бесконечных лишений, бесконечного самоотвержения и самопожертвования …» Н.А. Морозов
Биография.
События жизни Н.А. Морозова изобилуют поворотами судьбы и необычным богатством содержания. Его активной научной и общественной жизни в ХХ веке предшествовала не менее активная революционная деятельность в веке XIX–ом, за которую он был трижды осуждён царским правительством, проведя в заключении в общей сложности около 29 лет. Но даже эти годы он не провёл впустую. В Доме предварительного заключения он прошел университетский курс истории, выучил несколько иностранных языков и написал наброски двух работ: «Естественная история человеческого труда и его профессий» и «Естественная история богов и духов». Шлиссельбургскую крепость он покинул с 26 томами сочинений по математике, физике, химии и истории. В Двинской крепости он написал «Повести моей жизни» и выучил древнееврейский язык, написал книгу «Пророки». За свои химические открытия вскоре по выходу из шлиссельбургского заключения Морозов получил степень доктора наук, причём — с рекомендацией самого Д.И. Менделеева. Н.А. Морозов был энтузиастом воздухоплавания — летал на первых аэростатах и самолётах. Входил в несколько научных сообществ. Был делегатом земского союза на Западном фронте во время I Мировой войны. Был членом Временного совета республики Демократического совещания (сентябрь 1917), основателем и директором Ленинградского научного института им. П.Ф. Лесгафта (с 26 апреля 1918 по 1946 год), почётным членом АН СССР (29 марта 1932), от советского правительства получил два ордена Ленина (5 июля 1944 и 12 июня 1945) и один орден Трудового Красного Знамени (29 июля 1939). В 1922 году имя Морозова было присвоено посёлку городского типа во Всеволожском районе Ленинградской области и расположенному в нём Шлиссельбургскому пороховому заводу. В честь Н.А. Морозова в 1939 году присвоено имя Морозовия астероиду № 1210, открытому Г.Н. Неу́йминым в 1931 году в Крымской обсерватории, а позднее кратер диаметром 42 км на обратной стороне Луны (5.0°N 127.4°E).
Всего того было бы достаточно, чтобы занять почётное место в энциклопедиях, но Морозов совершил гораздо большее — переворот в исторической науке, обосновав ошибочность традиционной хронологии и построив первую научную реконструкцию всемирной истории. Это открытие более чем на полвека опередило своё время, и только в наши дни начинает осознаваться научным миром.
Н.А. Морозов — гимназист
Детство.
Н.А. Морозов родился 25 июня (7 июля по григорианскому стилю) 1854 года в имении Борок Мологского уезда Ярославской губернии. Он был сыном богатого помещика Петра Алексеевича Щепочкина и его гражданской жены, бывшей крепостной, Анны Васильевны Морозовой. Имел брата и пять сестёр. Получив хорошее домашнее образование, в 1869 г. поступил во 2–ю Московскую гимназию, где увлёкся естественными науками и основал среди гимназистов кружок любителей естествознания. Успехи Николая Александровича в гуманитарных науках были менее значительны, хотя, обладая отличной памятью, он прекрасно знал классические языки — греческий и латынь. Но гимназические «передоновы» третировали его за свободный склад ума и склонность к точным наукам. Н.А. Морозов в 1870–71 году числился в рядах вольнослушателей естественного факультета Московского университета. Самостоятельно участвовал в палеонтологических экспедициях по Московской губернии и собрал значительную коллекцию окаменелостей. Одна из найденных костей доисторического животного поступила в университетский музей, а сообщение об открытии было опубликовано в университетском научном журнале.
Революция
Научная карьера Морозова была прервана в 1874 году, когда он, в связи со своей «нелегальной» естественно–научной деятельностью, познакомился с кружком «Чайковцев». Революционным наставником и старшим другом Морозова стал Сергей Михайлович Степняк–Кравчинский. В ту пору народники вынашивали утопическую идею просвещения русского народа, которое, по их мнению, должно было привести и к изменению жизни России в сторону социализма. Понимая реальное положение крестьянства, Морозов не разделял надежд своих новых друзей, но отдался этому делу, не видя иных способов борьбы с царящим в России антинаучным мракобесием. Идея социальной справедливости была близка ему и из–за его двойственного социального статуса: ведь Николай Александрович, будучи сыном помещика–миллионера, был так же и сыном бывшей крепостной крестьянки. К тому же его отец, хоть и не одобрял деятельность «нигилистов», сам был вольнодумцем, англоманом — в доме Щепочкина всегда царила атмосфера уважения перед наукой и просвещением. Николай Александрович участвовал в нескольких хождениях в народ под видом бродячего кузнеца, пильщика и сапожника, изучив их ремесло: по Московской, Ярославской, Курской и Воронежской губернии. Ушёл на нелегальное положение, и когда вся сила государства обрушилась на новых просветителей, по заданию организации народников в декабре 1874 года эмигрировал в свободную Швейцарию, для издания революционного журнала для народа. Здесь Морозов становится одним из редакторов журнала «Работник», и его избирают членом I Интернационала.
Н.А. Морозов — революционер, конец 70–х
12 марта 1875 года Н.А. Морозов арестован при попытке возвращения в Россию. Был осуждён по «процессу 193–х», тогда множество его друзей умерли во время следствия от болезней и голода, не дожив до суда, не сумевшего обнаружить в действиях «нигилистов» значительного криминала. По приговору суда он был осужден к 15 месяцам тюрьмы, но с учетом трехгодичного предварительного заключения его освободили в феврале 1878 года, под надзор полиции на поруки отца, Морозов почти сразу же ушёл в революционное подполье, вступил в «Землю и Волю», и вскоре стал, наравне с будущим ренегатом Львом Тихомировым, идеологом и организатором «Народной Воли». Принадлежал к радикальному, террористическому крылу этой партии. Осенью 1879 года участвовал в организации неудачного покушения (в группе Александра Михайлова) на императора Александра II, но главной его деятельностью в партии было ведение её дел и издание партийной газеты. В последующих покушениях не участвовал из–за разногласий с Л.А. Тихомировым. В феврале 1880 года эмигрировал в Швейцарию, где наладил издание революционной литературы для России. В Швейцарию он приехал вместе с женой и соратницей Ольгой Спиридоновной Любатович, убежавшей из сибирской ссылки, — рождённая ими дочь умерла от менингита в том же году. В этот же период Морозов познакомился с П.А. Кропоткиным и, съездив в Лондон, — с К. Марксом.
Пожизненное заключение
Тюрьма Шлиссельбурга, 1917
По возвращении в Россию 23 января 1881 года, Н.А. Морозов был арестован. В это время произошло последнее покушение на императора Александра II, организованное группой Софьи Перовской, и жандармы пытались выяснить личность арестованного «студента Женевского университета Лакьера», — им удалось сделать это только через месяц предварительного заключения. На следствии и суде Морозов вёл себя неуступчиво, и в итоге судьи так и не узнали, что имеют дело с одним из организаторов революционного террора в России. Он был осуждён в «процессе 20–ти народовольцев» на основании косвенных улик, из–за разговорчивости бывшего товарища, на пожизненное заключение в Алексеевском равелине Петропавловской крепости — бывшей тюрьме декабристов. Со 2 августа 1884 года он отбывал заключение в одиночной камере №4 Шлиссельбургской крепости. Был освобождён по амнистии 21 октября 1905 года и выпущен на свободу 7 ноября того же года. 24 ноября 1911 года Н.А. Морозов был осуждён ещё раз, как «призывающий к учинению бунтовщического деяния и к ниспровержению существующего в России государственного и общественного строя», на год заключения в Двинской крепости за переиздание «Звёздных песен», впервые нелегально опубликованных ещё в конце 70–х годов предыдущего века. Отбывал заключение с 15 июня 1912 года по 21 февраля 1913 года, будучи освобождён по амнистии.
Рождение научной хронологии
Наука привлекала Н.А. Морозова с детских лет, и даже во время подпольных скитаний он находил время для самообразования в естествознании. Не имея этого интеллектуального багажа, вряд ли Морозову удалось бы выжить во время длительных одиночных заключений, где он пережил голод, цингу и туберкулез. Ещё в Алексеевском равеллине, Морозов критически проштудировал богословские книги, оставшиеся в крепости от декабристов. Прекрасно разбираясь в астрономии и её истории, Морозов понял, что все загадки Апокалипсиса и книг пророков сводятся к расшифровке средневекового астрологического языка. Так были заложены первые идеи его будущего исторического открытия — научной хронологии. «Богословием» Н.А. Морозов занимался и некоторое время после переведения в Шлиссельбург — эти познания очень пригодились для написания «Откровения в грозе и буре», «Пророков» и «Христа», по выходу из заключения.
Н.А. Морозов — учёный, 1905
Важность вклада Н.А. Морозова в историческую науку заключается в том, что он впервые систематически и последовательно привлёк к изучению истории естественно—научные методы, а именно:
астрономический метод для определения времени создания памятников древности, содержащих достаточные астрономические указания для этого;
геофизический метод проверки возможности исторических фактов при данныг географических, геологических и климатических условиях;
материально-культурный метод, изучающий соответствие исторических сообщений состоянию уровня развития техники;
этно-психологический метод, изучающей соответствие литературных и научных произведений уровню моральной и мыслительной эволюции общества;
статистический метод для сопоставления многократно повторяющихся численных событий и анализу методами теории вероятностей;
лингвистический метод, выявляющий смыслы имён и названий, упоминаемых в древней истории;
материально-физический метод, изучающий свойства строительных материалов, используемых в древности.
Благодаря этим методам Н.А. Морозов пришёл к нескольким фундаментальным открытиям, не утратившим своё значение в наше время:
был открыт «принцип непрерывной преемственности человеческой культуры»;
была доказана принципиальная ошибочность традиционной хронологии (ТХ) до III—го века новой эры;
были обнаружены первые династические дубликаты с хронологическими сдвигами ТХ в 330 лет (между II и III Римскими империями ) и в 854 года (для датировки Апокалипсиса ), причём для второго была обнаружена его астрологическая природа;
был сформулирован принцип распространения информации — «всякое значительное литературное и научное произведение написано незадолго до своего обнаружения».
На эту тему Н.А. Морозовым написано около 10000 страниц, и каждая из них содержит глубокие наблюдения и мыслестимулирующие выводы.
Возвращение к звёздам
По выходу из Шлиссельбурга Морозов оставил революцию ради чисто научных занятий. Впрочем, мирной общественной работой он заниматься продолжал, что осложнялось не вполне понятным статусом — было неясно имеет ли он после амнистии гражданские права или нет. В связи с этим, к примеру, он сталкивался с бюрократическими проблемами при исполнениии выборных должностей, которые ему предлагались.
Диссертация Н.А. Морозова
Ещё будучи в заключении Н.А. Морозов написал сочинение «Периодические системы строения вещества», в котором на основе Периодического закона Д.И. Менделеева и открытия английским физиком Дж.Н. Локьером в 1868 году в спектре Солнца нового элемента гелия предсказывал существование других неизвестных элементов, и их превращение друг в друга. В конце 1890–х годов Н.А. Морозов попытался передать свой труд Д.И. Менделееву или Н.Н. Бекетову. Но Министерство внутренних дел дало её на просмотр благонадёжному профессору химии Санкт–Петербургского университета Д.П. Коновалову, который написал на неё отрицательный отзыв, видимо, даже не вникнув в существо рассматриваемых проблем. В конце 1906 года Н.А. Морозову за это сочинение, после беседы с Д.И. Менделеевым (20 декабря 1906) и по его представлению, Санкт–Петербургским университетом была присуждена степень почётного доктора наук по химии. Он стал профессором аналитической химии Высшей вольной школы П.Ф. Лесгафта, также читал лекции по химии, астрономии и воздухоплаванию во многих городах России. Н.А. Морозов состоял в Русском, Французском и Британском астрономических обществах, был председателем комиссии научных полётов (осуществляемых с техническими, геофизическими и метеорологическими целями), был председателем Русского общества любителей мироведения и заместителем председателя Всероссийского аэроклуба. Это от силы половина его почётных званий и обязанностей.
Первая жена Н.А. Морозова О.С. Любатович была арестована в 1881 году и сослана в Восточную Сибирь, где по прошествию времени, не получая никаких известий о Николае Александровиче, вышла замуж за ссыльного товарища И. Джабадари, потом уехала с новым мужем на Кавказ, умерла в 1917 г.
20 (7) января 1907 года Н.А. Морозов повенчался с Ксенией Алексеевной Бориславской (1880—1947), дочерью Елизаветы Валентиновны де Роберти и полковника Алексея Бориславского, племянницей философа–позитивиста Евгения Валентиновича де Роберти (1843—1915). Ксения Алексеевна была талантливой пианисткой, окончившей Петербургскую консерваторию, переводчицей К. Гамсуна и Г. Уэллса. Ксана, как её называл Н.А. Морозов,— стала его музой и ангелом–хранителем. Без её заботы недавно вышедший из тюрьмы, тяжелобольной Морозов вряд ли смог бы прожить столь долгую и плодотворную жизнь.
Сообщают ([3, стр. 319]), что в мае 1908 года по приглашению князя Д.О. Бебутова Н.А. Морозов, в качестве члена–основателя вступил в санкт–петербургскую масонскую ложу «Полярная звезда». Масонам Н.А. Морозов был нужен в качестве весьма популярной фигуры для привлечения новых членов, а он интересовался масонскими документами, в частности — революционно–политического характера, которыми они обладали. Масоны ознакомили Н.А. Морозова с собранным досье на провокатора Евно Азефа и Н.П. Стародворского, шлиссельбуржца, который в конце своего заключения пошёл на сотрудничество с полицией. Эта ложа была закрыта в 1909 году, и по некоторым сообщениям Н.А. Морозов стал досточтимым мастером новосозданной ложи «Заря Петербурга» из которой вышел в феврале 1910 года. Независимость и скептический ум Н.А. Морозова шли в разрез с правилами масонской дисциплины, и вскоре его вывели из активного сотрудничества с другими масонами. После этого короткого эпизода Н.А. Морозов потерял интерес к масонству навсегда.
Н.А. и К.А. Морозовы, примерно 1910 г.
Накануне Октябрьской революции Н.А. Морозов занимал примиренческую позицию, примкнул к партии кадетов, ему был предложен пост товарища министра просвещения, от которого он отказался. Н.А. Морозов пользовался огромным уважением у всех революционных партий, как один из немногих живых народовольцев. Большевистское правительство создало ему приемлемые условия для работы в институте имени П.Ф. Лесгафта, где Н.А. Морозов становится директором. В 1924 г. по распоряжению Ф.Э. Дзержинского начинают печатать первые тома «Истории человеческой культуры… Христос» (к 1932 г. их вышло 7, а затем выпуск прекратили). По инициативе В.И. Ленина родовое имение Борок было передано ему в пожизненное пользование, а позднее там был создан Дом труда и отдыха АН СССР. 29 марта 1932 года Н.А. Морозов избирается почётным членом АН СССР, как «химик, астроном, историк культуры, писатель, деятель русского революционного движения». Почётный академик — редкое звание, которое до революции присваивалось лишь членам императорской фамилии и их вернейшим слугам (Бенкендорфу А.Х., Победоносцеву К.П. и т.п.), при советской власти оно присваивалось 10 раз. В 1944 году в честь Н.А. Морозова были учереждены 7 стипендий по астрономии, химии и физике в Московском университете, в Академии наук и в институте Лесгафта.
В 20–х годах Н.А. Морозов провёл ряд неудачных экспериментов в попытке опровергнуть Специальную теорию относительности А. Эйнштейна, которую категорически не принимал. Сегодняшним школярам и околонаучным начётникам эта позиция кажется нелепой, но они, глумясь над великим учёным, не способны осмыслить слабость экспериментов, которые, якобы, подтверждали СТО в то время, а Н.А. Морозов эту фальшь тонко чувствовал и не поддавался псевдонаучному гипнозу. В последние годы жизни Н.А. Морозов работал в геофизике и метеорологии (книга не издана), интересовался ядерной физикой (о возможности разложения атомов Н.А. Морозов догадывался ещё в конце XIX в. на основании изучения периодического закона Д.И. Менделеева). По–видимому, с середины 30–х годов он уже не возвращался к проблемам хронологии, так как труды его по этому вопросу перестали печатать, а в прессе его обвиняли в занятии религиозными вопросами. К тому же окостеневающая социалистическая идеология, опиравшаяся на традиционные исторические воззрения К. Маркса и Ф. Энгельса, стала болезненно воспринимать попытки пересмотра античной истории, видя в этом покушение на марксистско–ленинскую теорию классовой борьбы (недаром, что «Коммунист» был первым журналом, объявившим войну Новой Хронологии). На самом же деле Н.А. Морозов покусился на кастовые интересы беспринципных догматиков и идеологических перевёртышей. Они же составляют и нанешнюю камарилью критиканов Морозова и его теории. В ответ на зажим Морозов говорил:
«Мой товар от времени не портится. Придёт время — мой труд выйдет в полном объёме».
Н.А. Морозов скончался в Борке 30 июля 1946 г. Его работу стали переиздавать в 1997 г. усилиями хранителей мемориального музея в Борке, А.Т. Фоменко, С.И. Валянского и издательства Крафт+Леан. Последние тома «Христа» были утрачены и частично восстановлены по оставшимся черновикам. РАН начала размещать документы, связанные с Н.А. Морозовым на своём сайте к 60–ой годовщине со дня его кончины.
Новости
В книге доктора филологических наук, член.–корр. Национальной академии наук Украины, профессора Одесского национального университета Юрия Александровича Карпенко «Названия звездного неба» (1–е издание «Наука», 1981, 184 стр.; 2–е издание «Наука», 1985, 184 стр.; 3–е издание «Либроком», 2010, 180 стр.) имя Н.А. Морозова и его книги «Христос, тт. 1,4», «Повести моей жизни, т. 3», «Вселенная» упоминаются более 20 раз
Анекдоты
«У известного шлиссельбуржца Н. Морозова произведен вчера обыск. По словам помощника пристава, искали бомб, оружия и нелегальной литературы. Ничего этого не нашли, но зато забрали часть его бумаг и, между прочим, материал для лекции, которую Морозов предполагал завтра читать — «О Менделееве и периодической системе».» // «Русское слово», 06 апреля (24 марта) 1907, Полицейские меры
Книги
Морозов Н.А. «История человеческой культуры в естественно–научном освещении. Христос, в 10–ти томах»,— М.: Крафт+Леан, 1997–2003
Морозов Н.А. «Повести моей жизни, в 3–х томах»,— М.: издательство АН СССР, 1947, 503+555+415 с.
Валянский С.И., Недосекина И.С. «Отгадчик тайн, поэт и звездочёт. О жизни и творчестве русского учёного-энциклопедиста Николая Александровича Морозова (1854–1946)»,— М.: Крафт+, 2004, 784 с.
Морозов Н.А. Сборник стихов «Из–за решотки»,— Женева, 1887
Морозов Н.А. Сборник стихов «Из стен неволи»,— Ростов: изд. «Донская речь», 1906
Морозов Н.А. «В поисках философского камня»,— СПб.: изд. «Общественная польза», 1909
Морозов Н.А. Сборник стихов «Звездные песни»,— Москва: изд. «Скорпион», 1910
Морозов Н.А. «На войне. Рассказы и размышления среди окопов»,— Москва, 1916
«Николай Александрович Морозов. Учёный–энциклопедист»,— М.: Наука, 1982, 264 с.
Валянский С.И., Недосекина И.С. «Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова»,— М.: АСТ, АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006, 639 с.
См. также
Морозов, Николай Александрович/Документы
Апокалипсис
Апокалипсис/Пояснения Н.А. Морозова
«Христос» Н.А. Морозова
История Новой Хронологии
Новая хронология Фоменко-Носовского
Почётные члены Академии наук
Ссылки
.
«Христос» и другие сочинения Н.А. Морозова в HTML
Прижизненная полемика Н.А. Морозова с профессиональными историками
«Христос» и др. произведения Н.А. Морозова на Либрусеке
«Христос» и др. произведения Н.А. Морозова на Флибусте
«Христос» Н.А. Морозова на Google’вой Picas’е
Книги Н.А. Морозова на сайте К. Люкова
Материалы о Н.А. Морозове на сайте Новой Хронологии
Сайт Музея Н.А. Морозова в Борке
Страница Н.А. Морозова на сайте РАН
Страница Н.А. Морозова на сайте Научного Наследия России
Биография Н.А. Морозова на сайте РАН — «Коллекция фотопортретов М.С. Наппельбаума»
Архив Н.А. Морозова на сайте РАН
Стихи Н.А. Морозова на Lib.ru
Вениамин Каверин «Живая история. Н.А. Морозов. Глазами восьмидесятых»
Вольфкович С.И. «Николай Морозов — учёный и революционер»//Химия и жизнь, 1975, № 10
«Литературная энциклопедия, в 11 т.: Морозов Н.А.»,— М.: Издательство Коммунистической Академии, 1929–1939
Морозова К.А. «Николай Александрович Морозов: К 90–летию со дня рождения».— М.–Л.: Изд-во АН СССР, 1944.— 48 с.
Баранец Н.Г. «Лекция об историологии Н.А. Морозова», 11 июня 2013
Книги
«Христос» («История человеческой культуры в естественно-научном освещении»)
Morozov_Tom1.pdf
34.9 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
Morozov_Tom2.pdf
45.2 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
Morozov_Tom3.pdf
38.2 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
Морозов 4 том
http://www.doverchiv.narod.ru/morozov/4-0-0gl.htm
Морозов 5 том
http://www.doverchiv.narod.ru/morozov/5-00-0gl.htm
Morozov_Tom6_1.pdf
39.7 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
Morozov_Tom6_2.pdf
49.6 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
зеркало — http://www.doverchiv.narod.ru/morozov/6-00-0gl.htm
Morozov_Tom7.pdf
54.7 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
Morozov_Tom8.pdf
8.7 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
зеркало — http://www.doverchiv.narod.ru/morozov/8-0glavl.htm
Xristos_tom9.rar
1.7 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
Xristos_tom10.rar
1.9 мб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
Xristos_tom11.rar
714.6 кб
depositfiles.com
зеркало — narod.ru
«Пророки»
http://www.doverchiv.narod.ru/morozov/p-00-0gl.htm
Morozov_N_A-Proroki.pdf 21.28 мб depositfiles.com
зеркало — narod.ru
«Откровение в грозе и буре»
http://www.doverchiv.narod.ru/morozov/0-0glavl.htm
зеркало http://imperia.lirik.ru/index.php/conte … ry/2/63/4/
зеркало http://apokalipsmor.narod.ru/
О Н.А. Морозове
Морозов,_Николай_Александрович
Морозов,_Николай_Александрович/Документы
«Христос»_Н.А._Морозова
Апокалипсис
Апокалипсис/Пояснения_Н.А._Морозова
30_сентября_395_года
20_сентября_632_года
8_сентября_1249_года
26_сентября_1486_года
Почётные_члены_Академии_наук
История_Новой_Хронологии
Научная биография Н.А.Морозова на сайте усадьбы Борок
Архив почетного академика Н.А.Морозова на сайте Российской Академии Наук
Морозов, Николай Александрович/Документы
Отзыв профессора Д.П. Коновалова
Отзыв профессора Петербургского университета Дмитрия Петровича Коновалова (1856—1929) на работу Н.А. Морозова «Периодические системы строения вещества» находился в архиве Н.А. Морозова, и опубликован по копии, снятой математиком Сергеем Александровичем Стебаковым в 30—х годах ХХ века, в книге С.И. Валянского и И.С. Недосекиной «Отгадчик тайн, поэт и звездочёт»,– М.: Крафт+, 2004, стр. 628–630.
Д.П. Коновалов сделал существенный вклад в учение о растворах, заложенное его учителем Д.И. Менделеевым. После политического увольнения Менделеева из университета, Коновалов в 1890 году занимает его кафедру неорганической химии и делает стремительную научно–государственную карьеру, успешно продолжив её и при Советской власти. В 1904 году он был назначен директором Горного института, а в 1907 году стал директором Горного департамента. С 1908 по 1915 года Коновалов занимал пост товарища министра торговли и промышленности. В 1916 году он получил кафедру в Петроградском технологическом институте. В 1918 году Коновалов стал профессором в Горном институте в Днепропетровске. Став в 1921 году членом-корреспондентом Академии наук, он уже в 1922 году возвратился в Ленинград и стал президентом Главной палаты мер и весов. В 1923 году Д.П. Коновалов избирается действительным членом Академии наук, а с 1926 года до своей смерти 6 января 1929 года служит членом коллегии Высшего Совета народного хозяйства СССР.
Необходимая предыстория интересующего нас вопроса и его личные выводы, со слов Н.А. Морозова, записанных С.А. Стебаковым (там же):
«В первый раз я пытался освободить свою рукопись от тяготевшего над нею вместе со всеми другими моими научными работами бессрочного заключения ещё в конце 90-х годов. При посещении крепости тогдашним министром внутренних дел Горемыкиным я его просил отдать её в распоряжение Д.И. Менделеева или Н.Н. Бекетова. Но, получив книгу, Министерство внутренних дел почему-то не пожелало исполнить мою просьбу и дало её только на просмотр проф. Д.П. Коновалову с обязательством возвратить её обратно после просмотра.
Но я тогда не знал, кому пошлют книгу на рецензию, и считал, что это будет Н.Н. Бекетов, поэтому написал такое предуведомление для своей рукописи: «Моя работа – не компиляция общепринятых истин или фактов. Она трактует предмет, о котором идут в настоящее время горячие споры. Вопрос о сложном строении атомов имеет ещё много почти фанатичных противников».
Но рукопись послали одному из самых крайних противников практической разложимости современных химических элементов Д.П. Коновалову. Естественно, он не убедился моими доводами, но возвратил книгу в департамент полиции с очень лестным отзывом обо мне как химике. Таким образом, книга снова попала в бессрочное заключение без права иметь какие–либо сообщения с внешним миром …
Разумеется, я не мог в то время подтвердить свои представления бесспорными опытными данными. И не только из–за того, что я сидел в тюрьме. Просто общий уровень развития экспериментальной науки того времени не позволял этого сделать. Таким образом, даже столь крупный учёный, как Д.П. Коновалов, не увидел в моём труде того, что вскоре стало ясным многим учёным».
ОТЗЫВ Д.П. КОНОВАЛОВА
Профессор Коновалов Дмитрий Петрович
«Автор сочинения обнаруживает большую эрудицию, знакомство с химической литературой и необыкновенное трудолюбие. Задаваясь общими философскими вопросами, автор не останавливается перед подробностями, кропотливо строит для разбора частностей весьма сложные схемы. Обращаясь к вопросу о том, в какой мере путь, выбранный автором, и приёмы, им применяемые, можно было бы признать целесообразными, могу рекомендовать следующие соображения. Химия представляет область, чрезвычайно заманчивую для абстрактной мысли: в недосягаемых глубинах материи полный простор для построения гипотез о силах и воздействиях, могущих дать картину реальных наблюдаемых явлений. Такие гипотезы могут всегда более или менее удачно воспроизводить наблюдаемые явления, как в своё время теория флогистона давала многому удачные объяснения. Но история химии ясно показывает, где истинные корни могущества этой отрасли. Пока химия была подавлена абстрактной стороной, она влачила жалкое существование на рубеже колдовства и чародейства. Силу современной химии дала твёрдая рука Лавуазье, сумевшего обуздать полёт фантазии и подчинить извлечённые начала химии реальным наблюдаемым свойствам вещества. С тех пор вес и непревращаемость элементов сделались основными понятиями химии. Всё, что есть ценного в этой науке, построено на этих понятиях, всё колоссальное здание современной химии выросло на этой почве. Конечно, никому и теперь не возбраняется предполагать, что элементы могут превращаться друг в друга, но опыты, беспощадные опыты, показывают, что во всех случаях, когда дело как будто бы шло о превращениях элементов, была или ошибка, или обман. Достоинство современной науки именно в том, что она не дорожит теориями, могущими лишь служить для успокоения ума в качестве разгадки якобы одной из тайн природы, а выбирает из них лишь такие, которые находятся в согласии с действительными законами природы. Одна из тайн природы – химические элементы – не будет разгадана тем, что мы построим гипотезу сложности того или иного вида как гипотезу сложности элементов. Работа автора – удовлетворение естественной потребности мыслящего человека выйти из пределов видимого горизонта, но значение её чисто субъективное. Это удовлетворение собственного ума, это личная атмосфера, ибо недостаёт ещё проверки, нельзя было бы прийти к тем же выводам (как например интересные соображения автора о кристаллизационной воде) обыденными средствами, не прибегая к гипотезам, требующим такой радикальной реформы ходячих понятий. Работа в химии, на почве чисто абстрактной, очень тягостна, так как простор мысли уже сильно стеснён обилием имеющегося уже фактического материала. После той большой работы мысли, которая затрачена автором на анализ химических отношений с высоты, так сказать, птичьего полёта, можно было бы ему посоветовать остановить своё внимание на областях, более ограниченных, с тем, чтобы дать их законченную обработку. Опыт мышления и приобретённый навык не пропали бы даром. Могло бы случиться то, что произошло с Карно, открывшим свой знаменитый закон термодинамики при помощи неправильного представления о теплоте: «представление» о сущности теплоты, как видно, не играло роли в выводе, созданном верным пониманием реальных соотношений. Пусть же мне автор простит малое внимание, уделённое мной в этой записке его представлениям. Ежедневная работа в области науки приучает оставлять в стороне субъективное и выдвигать лишь объективное».
Попытаемся же и мы выделить то самое объективное из субъективного мнения Д.П. Коновалова:
Из профессорского отзыва и его бесхитростных советов абстрактному теоретику мы можем сделать вывод, что Коновалов не догадывался, что его корреспондент сидит в тюрьме уже около 20 лет. Неизвестно, написал бы он столь лестный отзыв, зная об этом. Ведь профессор Д.П. Коновалов в то время был известен своими реакционными политическими взглядами, и лишь благодаря им он занял кафедру Д.И. Менделеева, покинувшего её в знак протеста усиливающемуся мракобесию в области государственного просвещения. Впрочем, после революции Д.П. Коновалов не проявил особенной верности царскому режиму, и, благодаря своим научным талантам, безвозбранно занимал в правительстве большевистских Комиссаров какой–то крупный хозяйственный пост до самой своей смерти от естественных причин. Это означает, что в данном случае Н.А. Морозов столкнулся не с отъявленным мракобесом, а с обыкновенным конформистом, кои при любой власти процветают в научном мире.
Обратим внимание, что и Н.А. Морозов весьма уважительно высказывается о профессоре, по сути – затормозившему его работу почти на десятилетие. Это произошло из природного добродушия Морозова, также из того, что Коновалов незадолго до того ещё сделал много пользы революционной власти, которую в значительной степени поддерживал Морозов.
Перейдя к научной части отзыва, мы можем отметить три важных пункта: отношение Коновалова к идее превращения химических элементов, его короткую реплику о морозовской теории растворения и методические замечания о сущности науки. Начнём с первого:
Идея Морозова о превращении элементов происходила из двух причин: из аналогии гомологических рядов углеводородов с таблицей Менделеева и из спектрального анализа небесных светил. Морозов сообщает, что к тому времени уже долго занимался химией и был уже знаком с открытиями Рамзая, Рэлея и Локьера, сообщения о которых получал из научно–популярных журналов нелегально проносимых арестантам тюремным врачом. Эти открытия происходили параллельно с теоретическими рассуждениями Морозова и в значительной мере их подтверждали. Тем самым из двух корреспондентов – Морозова и Коновалова, именно тюремный арестант обладал большим научным кругозором, причём настолько, что мнимо свободный профессор Коновалов даже не понял о чём идёт речь, а может быть, и поленился разобраться в мемуаре, присланном департаментом полиции. Ведь он никак не отреагировал на сообщение Морозова о существовании целого ряда инертных газов, называемых в то время «драгоценными», тогда ещё не присутствовавших в таблице Менделеева (кроме недавно открытых гелия и аргона). Вполне возможно, что Коновалов решил, что «абстрактной» химией балуется кто–то из его покровителей в этом департаменте, а в существование гелия, даже и будучи осведомлённым о гипотезе Локьера, не верил.
Идея Морозова в отношении растворов, родной темы профессора Коновалова, заключалась в том, что растворы являют из себя не механические, а химические соединения. Эта мысль была новой для середины XIX века, но, возможно, близка Коновалову, поскольку тот её не пытается развенчать, подобно предыдущей теории превращения элементов.
О методической стороне отзыва. Мне думается – у сугубого практика Коновалова были превратные представления о смысле слова «теория». Поскольку абстрактною он объявляет средневековую практику алхимиков той поры, когда не существовало представления о сохранности массы, поскольку не было известно про существование газов и даже самого воздуха. На самом–то деле алхимия была чистой практикой, построенной не на абстракции, а на схоластическом умствовании о качествах предметов. А абстрактность в химию ввёл в том числе и столь им ценимый Лавуазье. Ибо абстрагирование – суть отвлечение от конкретного воплощения предмета, подмена его обобщённым универсальным качеством, например – массой, как то практиковалось в опытах Ломоносова и Лавуазье. Коновалов, к тому же, перепутал догмат сохранности массы с догматом о непревращаемости химических элементов, ссылаясь на ненаблюдаемость таких превращений. Игнорируя при этом косвенные данные о таких превращениях, поставляемые спектральным анализом галактик. Всё это свидетельствует об ограниченности профессора Д.П. Коновалова и его интеллектуальной узости.
Двадцать лет спустя в послесловии к 9–ому изданию «Основ химии» Д.И. Менделеева (1928, 2–й т., стр. 690) Коновалов признал, что новые опытные данные позволили облечь «фантазии» о превращении элементов друг в друга в форму научных теорий:
«Учение о сложности химических элементов не остаётся без влияния на течение научной мысли в химии. Оно открывает новые горизонты не только в отношении процессов, совершающихся в мировом пространстве в массах светил, находящихся в условиях иных, чем наши земные, но и намечает новые пути для нашей земной химии».
Итак, – нет никаких оснований считать, что отзыв Д.П. Коновалова в какой–то степени компрометирует научную работу Н.А. Морозова в области химии, как это пытаются внушить бесчестные критики Морозова в своих подпольных антифоменочных публикациях. Впрочем, для доказательства этого факта вполне достаточно знать о том, что за свой мемуар в 1907 г. Н.А. Морозов получил степень почётного доктора химических наук Петербургского университета с рекомендацией от Д.И. Менделеева. Эти степень и рекомендация многократно перевешивают в своей значимости всю антинаучную пропаганду мракобесной камарильи.
Переписка Н.А. Морозова с Л.Н. Толстым.
В третьем томе «Повестей моей жизни» приводится письмо Н.А. Морозова Л.Н. Толстому следующего содержания:
«31 марта 1907 г.
Глубокоуважаемый Лев Николаевич!
Л.Н. Толстой
Вчера у меня был астроном А.П. Ганский, посетивший Вас во время своего возвращения в Петербург после неудавшегося солнечного затмения. Он мне сказал, что Вы интересуетесь моей книгой об Апокалипсисе, и я спешу вам теперь послать её в знак моего глубокого уважения к Вам как писателю и человеку. Не знаю, насколько убедительными покажутся Вам мои доводы. Могу сказать только одно: если мои выводы ошибочны, я первый буду рад, когда их опровергнут. Если же они верны, будущие исследования оправдают их, и тогда моя книга принесёт пользу, так как послужит к открытию истины.
Глубоко уважающий Вас Николай Морозов»
В ответ на письмо, Л.Н. Толстой написал Н.А. Морозову:
Письмо Л.Н. Толстого, 6—11 апреля 1907 г.
«Уважаемый Николай Александрович (прошу извинить меня, если ошибаюсь в вашем отчестве). Благодарю вас за присылку вашей книги. Я ещё не получал её. Постараюсь внимательно прочесть её и составить себе о ней определённое мнение, насколько позволят мне это мои поверхностные знания астрономии.
С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам.
Лев Толстой. 6 апреля 1907 г.»
на том же листе Л.Н. Толстой приписал:
«Книгу вашу я получил и прочёл, и при чтении её оправдалось моё предположение о моей некомпетентности в астрономических соображениях. То же и по отношению автора «Откровения». Вообще должен сказать, что предмет этот мало интересует меня. Другое дело ваши Записки, которые я прочёл с величайшим интересом и удовольствием. Очень сожалею, что нет их продолжения. Л.Т. 11 Апреля.»
Комментаторы указывают, что в библиотеке Л.Н. Толстого сохранилась книга Н.А. Морозова «Откровение в грозе и буре. История возникновения Апокалипсиса». Изд. редакции «Былое», СПб., 1907. На титульном листе надпись рукою Николая Александровича:
«Льву Николаевичу Толстому в знак глубокого уважения автора. 31 марта 1907 г. Н. Морозов».
Получив письмо Н.А. Морозова, Л.Н. Толстой сказал:
«Он удивительно, должно быть, даровитый. Вероятно, из тех людей на всё способных.»
А по поводу присланной ему книги заметил:
«Странная книга. Он замечательно даровитый.»
(Дневник Д.П. Маковицкого. Записи 2 апреля 1907 г. и 6 января 1908 г. Рукопись)
Письмо Л.Н. Толстому от 31 марта 1907 г. напечатано с подлинника, хранившегося в Гос. Толстовском музее. На конверте рукою Н.А. Морозову:
«Графу Льву Николаевичу Толстому. Тула. Станция Засека. Ясная Поляну (!)»
Беседа с А.Л. Чижевским.
В предисловии к «Новому взгляду на историю Русского государства» Н.А. Морозова С.И. Валянский передаёт беседу Чижевского с Морозовым состоявшуюся примерно в 1926 году:
«Вот, например, история его знакомства с одним из таких добровольных помощников А.Л. Чижевским. После знакомства с первым томом «Христа» А.Л. Чижевский 4 октября 1924 года выслал из Калуги на рецензию Н.А. Морозову свою книгу «Физические факторы исторического процесса». Биолог и физик по образованию, он уже около десяти лет посвятил историческим работам. Более того, шесть лет назад он с блеском защитил по этой теме докторскую диссертацию. Чижевский также использовал естественнонаучные методы и обнаружил циклические закономерности в различных исторических явлениях, совпадающие с периодами активности солнца; синхронность массовых исторических событий была выявлена им в истории порядка семидесяти стран. Как увязать это с морозовскими представлениями о глобальной хронологии? Вроде бы и методы Морозова безупречны, кто же прав? К сожалению, посылка до Морозова не дошла.
Но через два года представился случай познакомиться им лично на одном из совещаний. После окончания его вечернего заседания Чижевский вышел на улицу. Было уже темно и после дневной оттепели подморозило, идти надо было с большой осторожностью. Возле самой двери он заметил сгорбленную фигуру пожилого человека в тёплом пальто с меховым воротником. Увидев Чижевского, человек заговорил с ним:
— Простите меня, молодой человек, за бесцеремонность, но без Вашей помощи я не смогу добраться до извозчика. Позвольте взять Вас за руку. Я Морозов,— и он, не дожидаясь ответа, приступил к выполнению своего намерения, балансируя, чтобы не упасть. Чижевский сразу же его узнал:
— Знаю–знаю, опирайтесь, как следует. Я Чижевский.
— Позвольте, Вы автор книги «Физические факторы…»?
— Я самый!
— Да, Ваше имя мне знакомо, знаю и о… скандале. Несчастный Вы человек, разве можно книги двадцать первого века писать в двадцатом? Ай–яй–яй!… Вы тоже с совещания?
— Да. Скучновато, хотя народ все интересный.
— Я ждал большего от того сонма учёных, который заполнили зал заседаний. Впрочем, ведь это заседание не научное, а отчётное… Я хотел рассказать кое–о–чём интересном, но потом воздержался,— сказал Морозов с досадой.
Очень быстро, перебрав несколько тем, они добрались до истории.
— Ах, Вас вот что интересует!— оживился Николай Александрович.— Я сейчас приведу Вам исчерпывающие доказательства, что история человечества несколько моложе, чем принято думать.
— Но, к сожалению, Николай Александрович, это не согласуется с моей статистикой, хотя в то же время я не могу, конечно, оспаривать Ваших исследований.
— Вы первый, кто противопоставил моим работам статистические данные, а не общие разговоры — неубедительные и весьма слабые. Поэтому мне хотелось бы поподробнее познакомиться с Вашими работами.
Чижевский проводил Морозова до его дома и остался пить у него чай, продолжая свой разговор.
— Ну, а теперь поговорим о моей хронологии и Вашей синхрологии. Я считаю себя правым. Таковым считаете и Вы себя. Так что, нам надо вместе подумать. С моим первым томом «Христа» Вы знакомы, а вот в этих папках его продолжение,— Морозов показал на десяток огромных папок.— Насколько я знаю Ваши работы, основное различие между нами в 333 года. На столько моя история короче.
— 333 года,— и вдрег как молния поразила Чижевского.— Но ведь 333 делится нацело на 11,1 года — средний период солнечного цикла, его активности. Если бы результат был дробным, то мы, наверное, не нашли бы общий язык, надо было бы искать друг у друга ошибку. Но полученный результат показывает, что ваши результаты никак не затрагивают синхронолистических (так у автора) таблиц всеобщей истории. Естественный, обусловленный внешним мощным фактором ритм, остаётся незыблемым. Так что наши работы не опровергают друг друга…»
А.Н. Колмогоров о Морозове и исторической науке.
В книге «Колмогоров в воспоминаниях учеников. Сб. ст.», опубликованной в 2006 году под редакцией А.Н. Ширяева, в очерке В.М. Золотарёва «Мои учителя» передана аргументация академика А.Н. Колмогорова (1903—1987) в защиту традистории. По его мнению, история — это красивая сказка, которую было бы жалко потерять:
«Ещё одна интересная тема как–то за обедом всплыла уже по моей инициативе. В интеллигентских кругах тогда была модной суета вокруг исследований Николая Александровича Морозова, шлиссельбуржца, и его сочинения «Христос». Наш Михаил Михайлович Постников выступил горячим сторонником и популяризатором идей Морозова. Он даже читал в МГУ лекции на эту тему, вёл специальный семинар. Я спросил Андрея Николаевича, известна ли ему эта активность и что он по этому поводу думает.»
«Ну, что же,— сказал А.Н.— может быть, Морозов, Постников и Фоменко вместе с остальными последователями этой идеи правы и древняя история восстановлена с ошибками в событиях и датировках. Но это уже стало частью нашей культуры. Вспомните, сколько на этой основе создано замечательных произведений в живописи, поэзии, литературе, драматургии, архитектуре, и т.д. Если разрушить основу всего этого, то мы лишимся огромного количества талантливых произведений. И что же взамен? Новая хронология? Новая история? А будет ли новый Ренессанс и всё остальное? Пусть мы имеем сказку, а не историю, но это красивая сказка, и нет нужды разрушать её. С ней связано слишком многое.» (стр. 161–162)
Интересно, что в отношении естественных наук Колмогоров заявлял, что «истина — это абсолютное благо». Но мы видим, в отношении истории этот принцип он не применял, считая, вместе с некоторыми своими учениками, что поиск истины в этой области является «модной суетой». Этот пример выдаёт характер двойных
методологических стандартов противников НХ из числа учёных–естественников.
«Христос» Н.А. Морозова
Академик Н.А. Морозов
«Христос» Н.А. Морозова — многотомный труд Н.А. Морозова «История человеческой культуры в естественно–научном освещении», итог его многолетних исторических исследований. Частично (в 7 томах) издан в 1924–1932 годах московско–ленинградским государственным издательством (ГИЗ), переиздан в расширенном до 10 томов виде в 1997–2003 году московским издательством Крафт+Леан. Часть материалов Н.А. Морозова к этому произведению была уничтожена органами советской политической и научно–исторической цензуры
«Основная канва моей работы «Христос» заключается в том, что культурная жизнь человечества и даже его отдельных народов не шла то взад, то вперёд, как думают теперь историки, от расцвета к упадку и от упадка к расцвету, а двигалась непрерывающимся эволюционным путём, подобно развитию живого организма, хотя бы по временам, как доказывает академик Вернадский, и со «взрывами». Отрицать такие взрывы, конечно, нельзя. Вспомним хотя бы Великую французскую революцию или наши собственные недавние переживания. Тут надо только твёрдо помнить, что как ни болезненны бывают такие взрывы, но они всегда приводят общество в своём окончательном результате не на низшую, а на высшую ступень развития». (Н.А. Морозов [3, стр. 489])
История «Христа»
Исторические исследования Н.А. Морозова начались в 1883 году, во время его заключения в Алексеевском равелине Петропавловской крепости за участие в революционной деятельности. 7 ноября 1905 года вечная каторга Николая Александровича закончилась амнистией царского правительства. Свои тюремные размышления Морозов проверял и оттачивал чуть больше года, читая публичные лекции и доклады, и в 1907 году он опубликовал первую книгу на историческую тему:
«Откровение в грозе и буре: История возникновения Апокалипсиса»,— СПб: Изд—во журнала Былое, 1907, 304 с.
Второе дополненное издание её вышло в Москве в тот же год:
«Откровение в грозе и буре, 2–ое исправленное и дополненное издание с 65 рисунками и снимками с древних астрономических карт Пулковской обсерватории»,— М.: Саблин, 1907, 322 с.
Третье издание этой книги издательство Саблина выпустило в 1910 году. Но теперь обскуранты из среды историков и богословов воспользовались обстановкой послереволюционной реакции – они организовали заговор против «новой хронологии» Н.А. Морозова и, изображая верноподданнические чувства, написали доносы в «компетентные» инстанции, в результате которых дальнейшие выступления на тему «Апокалипсиса» были запрещены Священным Синодом. Такое отношение русского правительства к научному исследованию древности привлекло внимание европейских учёных: немецкий перевод книги об «Апокалипсисе», с предисловием историка Артура Древса, был опубликован в Штутгарте в 1912 году. В силу естественно—научной неподготовленности западных историков, его теория не получила развития вне России, но привнесла сумятицу в стройные дотоле ряды, отозвавшись новоапокалиптическими теориями катастроф, концов истории, цивилизации, и Европы в частности, которые имеют академических приверженцев на Западе и по сей день.
К развитию исторической темы Н.А. Морозова подтолкнуло годичное заключение 1912—1913 гг. в связи с публикацией в 1910 году московским издательством Скорпион его юношеских атеистических стихотворений «Звёздные песни». Во время этого заключения, также окончившегося амнистией, Н.А. Морозов выучил еврейский язык с его диалектами, пополнив дюжину иностранных языков, которыми он активно владел. В результате вынужденного отрыва от внешнего мира была написана вторая книга по библейской истории:
«Пророки: История возникновения библейских пророчеств, их литературное изложение и характеристика»,— М.: Сытин, 1914, 310 с.
Следом Н.А. Морозов публикует филологический задел для своей теории — статьи:
«Древняя кабалистика, как предчувствие грядущего могущества слова» // «Новое слово», 1914, №1, стр. 76—84; №2, стр. 17—25
«Лингвистические спектры» // Известия АН ОРЯС, 1915, т. 20, кн. 4, стр. 93—134
В 1916—1917 гг. Н.А. Морозов вместе с астрономом М.А. Вильевым разрабатывает и публикует упрощённые для расчёта таблицы движений Солнца, Юпитера и Сатурна; в 1920 году совместно с Н.Т. Турчиновичем выпускает таблицы для Марса; в 1922—23 годах вместе с Н. Штауде публикует таблицы солнечных и лунных затмений, и тем самым открывает возможность другим исследователям для применения своего метода. В 1921 году Н.А. Морозов отдаёт в ОГИЗ первую книгу «Истории человеческой культуры», выход которой задерживается до 1924 года, несмотря на прямые указания В.И. Ленина и А.В. Луначарского. Саботаж мракобесов в государственном издательстве сумели переломить только угрозы революционной расправы со стороны Ф.Э. Дзержинского. Ещё до того выход первого тома был обусловлен редактором ОГИЗ’а сменой названия книги на будто бы более привлекательное для читателя, но весьма сомнительное для идеологии атеистического государства — книга получила название «Христос», в честь одного из своих персонажей. Работа Морозова публиковалось по одному новому тому в один–два года, сопровождаясь при этом обвинениями в религиозной пропаганде со стороны тех же лиц, которые ранее обвиняли Морозова в атеизме. Издание вяло затихло на выпуске седьмого тома для спецхрана в 1932 году, когда историки раструбили, что теория Морозова противоречит историческим воззрениям К. Маркса и Ф. Энгельса. Недопечатанные тома работы, лежавшие в издательстве, были злостно уничтожены, и о содержании их можно догадываться только по оставшимся в доме–музее Н.А. Морозова черновикам автора.
Новая жизнь «Христа» началась с разложением коммунистического режима России: в 1990 году «Книжная палата» репринтно переиздаёт брошюру «Христос или Рамзес?» 1924 года (это фрагмент первого тома), в 1991 году в Москве Академия общественных наук репринтно публикует «Историю возникновения Апокалипсиса» – петербургское издание 1907 года. В 1997 году в «Новой хронологии Руси» Г.В. Носовского и А.Т. Фоменко помещаются 10 страниц неопубликованных ранее рукописей Н.А. Морозова о русской истории, и наконец в этом же году московское издательство Крафт+Леан приступает к опубликованию всех сохранившихся томов исследования Морозова [2]. К выходу книг причастен С.И. Валянский, написавший предисловие к первому тому и к трём томам, собранным им по черновикам из дома–музея Морозова в Борках. С ним сотрудничали члены Совета по изучению научного наследия Н.А. Морозова (В.Б. Бирюков, С.В. Виноградов, М.А. Кононов, А.Г. Макаров и И.С. Недосекина) и сотрудники дома–музея. Издательство Крафт+Леан начиная со II по VII тома печатает признательность О.А. Тиличкину за помощь в издании книг.
Содержание «Христа»
Перечислим вышедшие к 2006 году тома «Истории человеческой культуры…», с кратким пересказом содержания по Крафт+Леановскому [2] изданию.
Том I. Небесные вехи земной истории человечества
Издания:
в Ленинграде ГИЗ в 1924 году, 543 страницы, третья часть этой книги опубликована отдельной брошюрой в Москве ГИЗ’ом в том же году под названием «Христос или Рамзес?», 39 страниц
в Москве и Ленинграде ГИЗ в 1927 году, 551 страница
в Москве Крафт+Леан в 1997 году, 576 страниц
в Москве Крафт+Леан в 2003 году, 576 страниц
Содержание:
короткий биографический очерк о Н.А. Морозове, написанный С.И. Валянским
пролог об «Апокалипсисе»
анализ Нового завета
анализ Пророков Ветхого Завета
Библейско—Римско—Ромейские параллелизмы
ромейские авторы Нового Завета
приложения: алфавитный и предметный указатель для этого тома
таблицы параллелизмов
Том II. Силы земли и небес
Издания:
в Ленинграде ГИЗ в 1926 году, 693 страницы
в Москве Крафт+Леан в 1998 году, 704 страницы
в Москве Крафт+Леан в 2003 году, 704 страницы
Содержание:
об эволюции Земли и человечества
Везувий, как прообраз библейского Сиона
геофизическая локализация библейских событий
анализ книги Бытия
игрушечные истории игрушечных царств: Финикия и Израиль
библейские родословные таблицы и астрономия
Том III. Бог и слово
Издания:
в Москве и Ленинграде ГИЗ в 1927 году, 735 страниц
в Москве Крафт+Леан в 1998 году, 752 страницы
Содержание:
музыка речи — лингвистические спектры и их применение
происхождение священных языков — латыни, греческого, санскрита и иврита
механизм психологической апперцепции
анатомия литературного творчества
первые цари — Саул, Давид и Соломон
ветхозаветные тени Христа
евангельский Христос
астрология и магия в Евангелиях
Том IV. Во мгле минувшего при свете звёзд
Издания:
в Москве и Ленинграде ГИЗ в 1928 году, 816 страниц
в Москве Крафт+Леан в 1998 году, 832 страницы
Содержание:
рассуждение о знании и вере
основы историко—астрономической разведки, таблицы семи светил
календари и пасхалии
анализ происхождения древних звёздных каталогов
анализ исторических документов по затмениям Солнца и Луны
волшебная сказка о «древней» Элладе
античный театр и архитектура
язычество и христианство в Средние века
хронология греческого Востока
Том V. Руины и Привидения
Издания:
в Москве и Ленинграде ГИЗ в 1929 году, 896 страниц
в Москве Крафт+Леан в 1998 году, 912 страниц
Содержание:
Лунные и Солнечные затмения в мировой истории
реальная история Афин
волшебная сказка о Древнем Риме
Римские параллелизмы
Тацит и Павзаний
реальная история Рима
римский папа Григорий Гильдебранд
первые проявления евангельской идеологии
эпоха раннего Возрождения, как прообраз Античности
Том VI. Из вековых глубин
Издания:
в Москве и Ленинграде ГИЗ в 1930 году, 1216 страниц
в Москве Крафт+Леан в 1998 году, разбит на две книги 656+592 страницы
Содержание (книга I, части I–III):
европейские и китайские кометы
волшебная сказка о Магомете
сравнение Библии и Корана
источники сведений о Магомете и Коране
происхождение ислама — метеоритная катастрофа в Аравии
летоисчисление ислама
Длинный Дендерский Зодиак
родословие Рамзеса Великого
Содержание (книга II, части IV–VIII):
особенности Египта, египетские Зодиаки и гороскопы
волшебная сказка о Древнем Египте
XVIII—ая псевдодинастия фараонов
о египетских династиях и локализации египетских событий
литература псевдо—древнего Египта
Христос в иероглифах
Птолемеи, как первые возможные правители Египта
Том VII. Великая Ромея
Имеет подзаголовок «Первый светоч средневековой культуры». Издания:
в Москве и Ленинграде Соцэкгиз в 1932 году, 920 страниц
в Москве Крафт+Леан в 1998 году, 929 страниц
в Москве Крафт+Леан в 2003 году, 929 страниц
Содержание:
анализ реальности Ромейской хронологии, проверка среднего возраста наследственной власти
догреческая Ромея и Юлиан Философ, как прообраз Христа
происхождение агарянства и ааронства
греческо–славянская Ромея и история монашества
о психологии лживости и притворства
о еретиках, святых и патриархах
об Отцах Церкви и Возрождении
Новый взгляд на историю Русского государства
Том без номера, предположительно VIII. Содержит документальные приложения о Н.А. Морозове и его работе, нумерация оглавления сдвинута на несколько страниц. Издан в Москве Крафт+Леаном в 2000 году, 888 страниц
Содержание:
очерк С.И. Валянского о Морозове и его научном наследии
астрономические события в русских летописях
первые мнения о начале Русского Государства
Орда или Орден?
наши соседи о татаро–монгольском иге
Русь и монголо–татары
как придумывались древние исторические сочинения
западные славянофилы: Карпини, Рубрук, Марко Поло, ватиканские архивы
арабские сообщения о татарах
восточные востоковеды: Китай
переписка Морозова с большевиками
рецензии на книгу «Христос»
Ново–Мирская полемика Морозова с историком Никольским 1924—1925 года
переписка с академиками
опись трудов Н.А. Морозова по древней истории
публикации Н.А. Морозова и библиография о нём
Азиатские Христы
Том без номера, предположительно IX. Издан в Москве, Крафт+Леан, в 2003 году, 580 страниц
Содержание:
сомнительные находки древнеазиатских книг
происхождение буддизма с Карпатских гор
монгольская космогония
Христы в Индии и на Цейлоне
сходство буддизма с католичеством
волшебная сказка о Будителе
реальная история несториан– буддистов
лингвистические свидетельства реальной истории земных народов
законы распространения культуры
персы, парсы и парижане
общее происхождение всех теософий Старого Света
славяне и Христос
влияние ислама и христианства на горноазиатские религии
суеверия, фокусничества, спиритизм и оккультизм
воображаемая индусская мистика Е.П. Блаватской
Миражи исторических пустынь между Тигром и Ефратом. Клинопись
Том без номера, предположительно X. Издан в Москве, Крафт+Леан в 2002 году, 560 страниц
Содержание:
о календарях и клинописях
о законах Хаммурапи
волшебная сказка о великом Вавилоне
волшебные сказки о Древней Персии
правильная история Ассирии
правильная история античной Сирии
правильная история древней Персии
две метеоритные катастрофы в Библии
отражение европейской истории в истории Ближнего Востока
псевдо–азиатская беллетристика: арабы, Палестина и Индия
Ненапечатанные черновики XI–XII тома
«Христос, т. XI. Логика небес и сенсационные находки европейских авантюристов ХIХ века»
«Христос, т. XII. Летосчисления и календарь»
Отклики
Передача из цикла «Тайны века» — «Дети Кремля», 19 марта 2003 года, говорит дочь И.В. Сталина С.И. Аллилуева:
У отца среди книг в библиотеке стояли несколько томов «Христос». Это история Христа, написанная народовольцем Морозовым. Я сказала отцу: «Но ведь Христос не существовал!». А он ответил «Да нет, Христос, конечно, существовал».
Литература
Валянский С.И., Недосекина И.С. «Отгадчик тайн, поэт и звездочёт: О жизни и творчестве русского учёного–энциклопедиста Н.А. Морозова»,— М.: Крафт+, 2004, 784 с.
Морозов Н.А. «Христос»,— М.: Крафт+Леан, 1997—2003, 7981 с.
Валянский С.И., Недосекина И.С. «Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова»,— М.: АСТ, АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006, 639 с.
См. также
Николай Александрович Морозов
Апокалипсис
Пояснения Н.А. Морозова к «Апокалипсису»
Ссылки.
«Христос, т. I» на сайте Кирилла Люкова
«Христос» и другие сочинения Н.А. Морозова в HTML
«Христос» и др. произведения Н.А. Морозова на Флибусте
«Христос» Н.А. Морозова на Google’вой Picas’е
План неизданного тома «Христа»
Апокалипсис
А. Дюрер «Апокалипсис», 1498 г.
Апокалипсис, Откровение Иоанна Богослова — последняя, 27–я книга Нового Завета Библии. Название происходит от греческого слова, означающего «открытие» или «откровение» (апо+калипто — «из скрытого»). Автором традиционно считают апостола–евангелиста Иоанна Богослова, получившего своё имя «Богослов» именно из–за этой книги.
История книги
История книги очень темна. Церковная традиция считает «Апокалипсис» последней среди книг Нового Завета, и такое мнение отражено в её расположении внутри Библии. Некоторые современные исследователи считают книгу первой из них, аргументируя своё мнение филологическим анализом. Судя по тому, что есть мало разночтений в церковно–славянском, синодальном и прочих переводах книги, по сравнению с разночтениями в других книгах Библии, которые порою весьма значительны, следует, видимо, согласиться с весьма поздним её происхождением, что независимо подтверждается и астрономическими датировками гороскопа «Апокалипсиса» исследованного Н.А. Морозовым ([1, 2, 3]) и А.Т. Фоменко ([4]).
Наиболее распространённая богословская версия — книга написана апостолом Иоанном в I в. н.э. Даты устанавливают не столь точно как авторство: кто–то утверждает о 85 г. н.э., привязывая событие ко времени императора Тита Флавия Домициана, поскольку об этом упоминал Отец Церкви, епископ Ириней Лионский, якобы живший во II в. н.э. Кто–то настаивает на кануне 70–х годов н.э., усматривая в начале 11 главы упоминание об Иерусалимском храме, разрушенном Титом Флавием Веспассианом, якобы в 70 г. н.э. Слова, дающие почву такого рода выводам в церковно–славянском варианте выглядят так:
И дана ми бысть трость подобна жезлу, гла:
востани и измери црковь бжiю и олтарь, и кланяющыяся въ ней:
а дворъ сущiй внутрь цркве изнеси внеуду, ниже измери его, зане данъ бысть языкомъ:
и градъ стый поперутъ четыредесять и два мцы.
А. Дюрер «Мучения Иоанна Богослова», 1498 г.
Историки, не принадлежащии к религиозной традиции, дают иные датировки этого памятника мысли:
А. Робертсон — 93–95 г. н.э.
А. Гарнак и Э. Фишер — не ранее 136 г. н.э.
Ванденберг ван Эйсинг — 140 г. н.э.
В.С. Рожицын и М.П. Жаков — IV в. н.э.
Но поскольку работают они в рамках традиционной хронологии, то их аргументы и мнения не имеют научного значения для современности.
Вызывает сомнения и то, что «Апокалипсис» был написан на острове Патмос в традиционном понимании этого места (один из мелких Спорадских островов Греции, носящий ныне название Патмо). Этот же Патмос упоминается Плинием Старшим, как место ссылки у древних римлян, и такое представление несомненно как–то связано с влиянием Иоанна Богослова и его «Апокалипсиса». Но глядя на географическую карту можно усомниться рациональности такого расположения имперского места наказания, если только под Римом Плиния не иметь в виду Константинополь. Само название острова Патмос, возможно, происходит от греческого слова патео — «презирать», то есть, Патмос — это «остров Презренных». И он мог находиться в другом месте Средиземного моря или даже на какой–то реке.
В истории «Апокалипсиса» есть чёткая веха — нюрнбергское издание этой книги Антоном Кобергером с 16 гравированными на дереве иллюстрациями А. Дюрера в 1498 г. Следовательно, сама книга написана ранее этого времени, но, возможно, что незадолго до него.
С точки зрения Новой Хронологии интересно заметить, что римский император Тит Флавий Домициан, в окончание правления которого традиционно относят написание «Апокалипсиса», является фантомным двойником императора Феодосия Великого (якобы 379–395), в окончание времени правления которого относил создание книги Н.А. Морозов. Оригиналы этих исторических событий соответствуют концу XV в. н.э.,— ко времени правления императора Священной Римской Империи Максимилиана I Габсбурга, и именно это время возникает в связи с самым поздним астрономическим решением гороскопа «Апокалипсиса», вычисленным Н.А. Морозовым.
Содержание
«Апокалипсис» состоит из 22 глав, содержащих три темы, как то — пророчества о небесных видениях астрономического и метеорологического характера (см. пояснения Н.А. Морозова), о грядущих воздаяниях и послания единомышленникам.
А. Дюрер «Новый Иерусалим», 1498 г.
Поглавно:
1 гл. Автор представляется Иоанном, соучастником скорби Христа, и говорит, что данное откровение Иисуса он получил через ангела на острове Патмос в день воскресный. Тут он называет Христа князем, владыкой земных царей и сообщает, что имеет поручение передать послание Иисуса семи церквам Азии
2—3 гл. Собственно послание церквам
4—12 гл. Астрологическое и метеорологическое повествование об увиденном на небе
13 гл. Про многоголового богохульного зверя и другого, по имени 666
14 гл. Астрологические аллегории про Агнца и избранных
15 гл. Про 7 небесных ангелов
16 гл. О наказаниях от вышеупомянутых ангелов
17 гл. Про блудницу на звере
18 гл. Про падение Вавилона, который традиционно принято отождествлять с императорским Римом
19 гл. Про Слово Божье на небе и казнь зверя
20 гл. Про скование дракона на 1000 лет
21 гл. Про Новую Землю и Святой Иерусалим
22 гл. Про реку жизни, а также — страшное заклятие исказителям данного откровения с заключительным аминем
Смысл «Апокалипсиса» и его датирование
Именно Н.А. Морозов был первым исследователем Нового Времени, заметившим, что «Апокалипсис» содержит исчерпывающие астрономические указания на время написания этой книги. Анализ метеорологических и астрологических данных он опубликовал в книгах «Откровение в грозе и буре» (1907) и в первом томе своей энциклопедии «Христос. Небесные вехи земной истории человечества» (1924). Итогом его работы была расшифровка «гороскопа Апокалипсиса»:
Колесница Луны, 1515 г.
день — воскресенье
Солнце — в Деве
Луна — в ногах Девы
Меркурий — в Весах
Венера — в Скорпионе
Марс — в Овне
Юпитер — в Стрельце
Сатурн — в Скорпионе
Более того — Н.А. Морозов выяснил, что этот гороскоп имеет точное решение, и таким образом, в значительной является результатом наблюдения, а не вычисления, поскольку до середины XVII в. европейские астрологи и астрономы не могли расчитать положение планет на длительном промежутке времени — общепринятая в то время система Птолемея не позволяла им этого делать с достаточной точностью. Наибольшее число ошибок при расчёте астрологи допускали в вычислении положения внутренних планет (Меркурия и Венеры), поскольку теория Птолемея не могла объяснить небольшое отклонение (элонгацию) их от Солнца. Ошибались они и с положением Марса — из—за приближенности орбиты Марса к орбите Земли его траектория в геоцентрической системе была очень далека от круговой, а угловое движение — неравномерным.
Н.А. Морозов понял, что гороскоп «Апокалипсиса» является не знаковым, а звёздным, — то есть указывает положение планет прямо в созвездиях, а не в «знаках Зодиака», как это принято в спекулятивной астрологии Нового Времени. Возможно,— именно поэтому профессиональные астрологи не поняли содержания книги, воспринимая её аллегорически далеко от своей области деятельности. В этом не разобрался и великий астроном И. Ньютон, посвятивший исследованию «Апокалипсиса» немало времени и сил. Н.А. Морозов доказал, что у гороскопа «Апокалипсиса» на промежутке от начала новой эры есть одно точное решение в 395 г. н.э. и три менее удовлетворительных — в 632 г. н.э., 1249 г. н.э. и в 1486 г. н.э. И ни одно из них не совпадало с традиционными мнениями о времени написания книги.
Таким образом, открытие Н.А. Морозова коренным образом меняло понимание смысла «Апокалипсиса» и времени его составления. И одновременно подрывало представления об истории древней христианской церкви. Что очень не понравилось богословам и традиционным историкам Античности и Средневековья. Для профессиональных религиозников «Апокалипсис» давно уже стал аллегорией булки с маслом, а традиционные историки со времён Средневековья привыкли игнорировать данные естественных наук, в том случае, когда они противоречат априорно принятым догмам. В итоге им удалось замалчивать открытие Н.А. Морозова весь ХХ век, пока эта тема не была вновь поднята М.М. Постниковым и А.Т. Фоменко.
Решения Н.А. Морозова
Для нахождения дат констелляций Н.А. Морозов, вместе со своими сотрудниками по астрономической лаборатории в петроградском институте П.Ф. Лесгафта, создал таблицы расположений планет в созвездиях, границы которых определил по карте звёздного неба, нарисованной А. Дюрером для издания «Альмагеста» Птолемея 1515 года. Эти таблицы опубликованы в IV томе морозовского «Христа». Для понимания алгоритма расчётов Н.А. Морозова во—первых надо учитывать, что границы созвездий не совпадают с границами знаков и разница между ними постоянно увеличивается из—за климатической прецессии, которую необходимо учитывать, если расчёт ведётся по зодиакольно—знаковой системе, как это принято у современных астрологов. И второе — расположение границ созвездий по Дюреру может не совпадать с разбиением на созвездия у других авторов Средневековья и Возрождения, поскольку эти границы были унифицированы только в XVII веке. Например, границы созвездий у средневекового астронома Сакробоско не совпадают с дюреровыми, хотя оба этих учёных опирались на «Альмагест» Птолемея, но, очевидно, имели разные версии этой книги.
30 сентября 395 года, воскресенье
Это лучшее решение гороскопа «Апокалипсиса», найденное Н.А. Морозовым. Положение планет полностью совпадает с описанным в «Апокалипсисе». Н.А. Морозов считал, что что эта дата совпадает с истинным временем написания книги и вывел отсюда, что Иоанн Богослов, её автор, также известен в истории под именем Иоанна Златоуста, жившего в это время и в этом месте. Прецессия точки весеннего равноденствия к этой дате от 1900 года приблизительно равна 21 градусу.
20 сентября 632 года, воскресенье
Это решение неудовлетворительно по положению Венеры. Прецессия к этой дате от 1900 года составляет примерно 18 градусов.
8 сентября 1249 года, среда
Это последнее по качеству решение гороскопа «Апокалипсиса», найденное Н.А. Морозовым. Эта дата — день новолуния в созвездии Девы. Вообще–то Н.А. Морозов считал, что сентябрьское новолуние в этот год случилось накануне воскресения 14 сентября. Однако, по расчётам программы ZET5.10 Анатолия Зайцева новолуние наступило раньше. На 8–е же число указывают и расчёты, согласно алгоритму Н.А. Морозова, изложенному в его книге «Христос, т. IV», на страницах 59–60 и 63–64 (таблицы новолуний и дней Луны XIII и XIV). Эти несколько дней практически ничего не значат, кроме как для дня недели и положения Луны, которая в сутки проходит около 13 градусов. Самая подходящая дата по луне попадает на 10 сентября, когда Луна оказывается «в ногах Девы». Но это решение неудовлетворительно по положению Марса и Меркурия. Положение Венеры тоже можно принять с некоторой натяжкой. Не подходит и день недели.
Прецессия точки весеннего равноденствия к этой дате от 1900 года составляет примерно 9 градусов.
Посмотрим скан программы на 12 сентября того же года:
Важно знать, что в настоящее время Фоменко А.Т. и Носовский Г.В. считают, что это решение — наиболее возможная дата написания «Апокалипсиса», поскольку она близка к византийскому дубликату евангельских событий в XII в. н.э. ([5, 6, 7])
Фоменко А.Т. и Носовский Г.В. в настоящее время считают, что это решение — наиболее возможная дата написания «Апокалипсиса», поскольку она близка к византийскому дубликату евангельских событий в XII в. н.э. ([6, 7, 8]).
26 сентября 1486 года, вторник
Н.А. Морозов считал эту дату днём новолуния, но астопрограмма Анатолия Зайцева ZET5.10 указывает на 28 сентября. На 28—е же указывает и расчёт, согласно алгоритму Н.А. Морозова, изложенному в его книге «Христос, т. IV», на страницах 59—60 и 63—64 (таблицы новолуний и дней Луны XIII и XIV).
Следовательно в расчёты Н.А. Морозова и тут вкрались какие—то ошибки. Очевидно, что он считал столь позднее решение невозможным по историческим соображениям, и проверял его невнимательно. Своё неприятие XIII и XV веков для времени написания «Апокалипсиса», Николай Александрович аргументировал следующим образом:
«Я думаю, читатель не упрекнёт меня в том, что я не разбираю здесь так же подробно и вторую серию апокалиптических соединений Сатурна и Юпитера между 1249 и 1486 годами нашей эры. Допустить, что Апокалипсис написан после XII века нашей эры, мне кажется невозможно. Желающий пусть вычислит сам: это дело одного вечера по моим таблицам». ([3, стр. 62])
Впрочем, эта ошибка Н.А. Морозова с днём Луны не принципиальна для этого решения. С учётом поправки на два дня остаётся неудовлетворительным положение Венеры и Марса, а также и день недели. Прецессия точки весеннего равноденствия к этой дате от 1900 года составляет примерно 6 градусов.
Однако, именно эта дата проливает новые смыслы на значение «Апокалипсиса», поскольку именно 26 сентября Православная Церковь отмечает Преставление Иоанна Богослова. Церковная традиция сообщает, что он добровольно вознёсся на небо после проповеди из какой–то ямы в 99–ти летнем возрасте. Таким образом, если «Апокалипсис» написан в 1486 году, то он посвящён кончине апостола—евангелиста, и в связи с этой кончиной в книге упомянуты его предсмертные пророчества о конце времён.
Кстати, Католическая Церковь этот день не отмечает совсем, и для этого, видимо имеются серьёзные причины. Скорее всего, они связаны с воспоминанием о Реформации и церковном расколе Западной Церкви, к которым привели хилиастические движения XV–XVI вв., опирающиеся на Апокалипсис и его предсказания скорого конца Света. Интересно отметить, что благодаря сближению с католической церковью, православие потеряло несколько праздников, посвящённых Иоанну Богослову, которые в настоящее время либо вообще не отмечаются, либо упоминаются мимоходом. Так, — забыт праздник перенесения мощей и честных одежд Иоанна Богослова, прежде отмечавшийся 20 июня. Аналогично, забыт праздник евангелиста Иоанна 12 апреля, видимо связанный с обретением пояса Богоматери. Глухо упоминается праздник 8 марта — он присутствует в списке праздников, но при этом не сообщается исторический повод для этого события. Фактически, современное Православие прославляет евангелиста Иоанна лишь 30 июня, вкупе со всеми 12—тью апостолами, и день его упокоения 26 сентября. У Католической Церкви этих праздников нет, но 27 декабря считается «днём Иоанна Богослова». Такие странности в отношении к одному из апостолов—евангелистов находят своё объяснение только в рамках гипотезы о его смерти в 1486 году. Вскоре после этого, как известно, по всей Европе — от Парижа до Пскова прокатилась волна «еретических» народных движений, породившая раскол Западной Церкви. Эти религиозные движения носили евангелический, хилиастический характер и были тесно связаны с «Апокалипсисом» Иоанна Богослова, ставшим необычайно популярным в это время.
Возникает следующая реконструкция происхождения «Апокалипсиса»:
накануне своей смерти, в воскресение 24 сентября, астролог и пророк Иоанн Богослов делает свои предсказания о грядущем конце Света, оставляет последние распоряжения и умирает во вторник 26 сентября 1486 года
его ученики и последователи оформляют пророчества Иоанна после похорон на третий день после кончины, в новолуние 28 сентября, и при этом из каких-то астрологических соображений искажают положение Марса и Венеры
возможно также, что искажения произошли от того, что текст «Апокалипсиса» исправлялся через более длительный промежуток времени, и ошибка в положении Марса и Венеры появилась из–за несовершенства геоцентрической системы, которой все астрологи пользовались вплоть до второй половины XVII века
И тут появляются интересные гипотезы о том — кто же был настоящим автором «Апокалипсиса»? Кого мы знаем под именем Иоанна Богослова, а так же его фантомного двойника Иоанна Златоуста? Возможно,— это был греческий учёный–богослов Иоанн Аргиропуло (то есть, «Серебряный»), а может быть и сам Георгий Трапезундский — учёный–богослов и выдающийся астроном своего времени. Считается, что оба они умерли в том 1486 году.
Геоцентрическое положение планет в созвездиях 28 сентября 1486 года, согласно разбиению Альбрехта Дюрера:
Апокалипсис/Пояснения Н.А. Морозова
Главная страница: Апокалипсис
Пояснение смысла Апокалипсиса
Первое естественно—научное исследование «Апокалипсиса» предпринял Н.А. Морозов в начале 80—х годов XIX в., когда он находился в одиночном заключении Шлиссельбургской крепости. Результаты своих исследований гороздо позднее, после освобождения в 1905 г., он изложил в книгах «Откровение в грозе и буре. История возникновения Апокалипсиса» ([1]), «Христос. Том 1. Небесные вехи земной истории человечества» ([2]), «Христос. Том IV. Во мгле минувшего при свете звёзд» ([3]), «Повести моей жизни» ([4]). Н.А. Морозов пришёл к выводу, что «Апокалипсис», помимо пророчеств содержит климатические и астрономические наблюдения автора, высказанные на языке средневековой науки и поэтому непонятные современному читателю, ищущему в этом сочинении тёмные аллегорические смыслы. Аргументы Н.А. Морозова вкратце были таковыми (а подробности можно почерпнуть в указанных книгах):
Гадали тогда по всему. Древние авгуры гадали по внутренностям животных, по полёту птиц, по колебаниям травы, по теням, появляющимся на стене, как это нередко делали и потом в средние века (рис. 14), а вот в Апокалипсисе мы видим кроме четырёх последних родов гадания, ещё и пятый способ — гадание по полёту облаков. И нет сомнения, что этот род гадания был самым поэтическим из всех.Кому из вас в тёплый летний день не приходилось наблюдать, как над вашей головой пролетают вереницы облаков, принимая на своём пути фигуры всевозможных предметов, замков, башен, животных и их отдельных членов? Куда они несутся, зачем? Вот вопросы, которые невольно должны были возникать у древних наблюдателей, а так как вся природа была для них полна таинственных влияний, то они невольно были склонны видеть такие же влияния и в облаках. …
Аналогичные ощущения перед грозой, но ещё в несравненно более сильной степени, должны были, конечно, существовать и у наших предков.
А. Дюрер «Снятие печатей», 1498 г.
Припомним, что гроза была для них символом божьего гнева. На каждой грозовой туче древние евреи видели самого Иегову, летящего среди громов и молний, для того, чтобы поразить своим неотразимым ударом какого-либо страшного грешника, совершившего своё преступление так, что земное правосудие было бессильно покарать его. Вот почему в древности и в средние века никто не решался даже похоронить человека, убитого молнией. Если в наши времена, когда мы хорошо знаем, что в грозовых явлениях действуют простые проявления земного электричества, многие из нас чувствуют во время грозы какой-то инстинктивный страх, то что же было в древности, при полном непонимании причин этого явления?
Наше тревожное настроение во время грозы, вероятно, осталось в нас лишь как незначительный пережиток того ужаса, который чувствовали перед ней целые поколения наших предков. Только благодаря этому пережитку нам легко понимать и настроение древних, и то, почему через весь Апокалипсис, как типический образчик старинных гаданий, проходит от главы к главе одна сплошная канва из картин последовательного развития грозыпронёсшейся, в момент наблюдения автора Апокалипсиса, над островом Патмосом. Но эта канва изящно переплетена там с другой канвой из чисто астрологических картин, и чтобы ясно разделить обе эти канвы, я вам покажу сначала первую из них — грозовую, перелистав перед вами весь Апокалипсис от главы к главе, а затем мы пересмотрим и его астрологическую канву. …
Теперь вы видите сами, как через весь Апокалипсис одной сплошной канвой проходит чудно—художественное описание грозы, пронёсшейся над Патмосом во время наблюдения автора. В этой канве не забыта ни одна типическая картина развития грозы, начиная от тяжело свернувшейся, как свиток папируса, первой тучи и характерного затишья перед грозой. Вы видите здесь и каждый удар грома с кровавыми молниями, и радугу посредине грозы, и, наконец, окончание самой грозы с новой радугой и раскрывшимся окончательно шатром голубого неба. Напрасно говорят мне мои критики, будто я «толкую» образы Апокалипсиса «в смысле грозовых и астрологических картин». Я здесь не толкую ровно ничего, а только буквально понимаю то, что читаю, да и их именно прошу читать Апокалипсис так, как они читают всякую другую книгу, а не толкуют иносказательно того, что совершенно ясно лишь при буквальном понимании и становится похожим на бред помешанного при всяких иносказательных толкованиях. А что касается того, что гадания по облакам процветали в древности и даже в средние века, на это имеется много ясных указаний. Есть даже древне—еврейская «Книга громов» Моисея Ха-Дарсана (Moses ha Darsan «Sepher Reamim» (Книга громов). Первое издание в 1560 году.), где объясняется, что значит, если гром грянет из того или другого созвездия. А в славянских «Громовниках» XV века, носящих явные следы переводов с греческого, это приспособлено даже к земледелию. Так, например, говорится: «Овен зегремит (т.е. молния блеснёт из тучи в Овне) — погибель плодам». «Скорпион загремит — голод будет», и так далее (См. подробнее в моей книге «Пророки», изд. 1914 г.). ([2, стр. 25—31])
Следующие фрагменты бесед Н.А. Морозова с молодым математиком С.А. Стебаковым в 30–х годах ХХ века опубликованы в биографической книге С.И. Валянского и И.С. Недосекиной «Отгадчик тайн, поэт и звездочёт» ([5]):
Мне не давали два года ничего читать, а затем, вообразив меня, вероятно, уже достаточно приспособленным к восприятию православной веры, дали изучать Библию по французской книге, оставшуюся ещё от декабристов.
Колесница Солнца, 1515 г.
И вот, когда я прочёл в Апокалипсисе слова автора: «Я увидел на небе Деву, одетую Солнцем, под ногами её была Луна, а над головою её вено из двенадцати звёзд», мне представилась не какая–нибудь прекрасная мистическая девушка с солнцем на груди вроде медальона, а созвездие Девы, в которое, как я и сам не раз наблюдал в сентябре, входило солнце, одевая её своими лучами, а под ногами её мне ясно представилась Луна, как это бывает каждый год после сентябрьского новолуния, и над головою её, как венок, мне представилась кучка тесных звёздочек, называемых теперь Волосами Вероники.
А когда я прочёл слова: «Вот вышел не небе Конь Красный и сидящему над ним дан в руки меч», то мне, уже знавшему, что Красным Конём (по–египетски Гор Тезер) называлась планета Марс, ярко представился не какой–то рыцарь на сказочном Красном Коне, а Красный Марс, над которым находилось созвездие Персея, держащего в руке полоску звёзд, называемую его мечом, как это происходит и теперь через каждые два года.
Со всё возрастающим интересом начал я пересматривать в Апокалипсисе и другие места и вновь и вновь узнавал в них давно знакомые мне картины неба.
«Вот вышел на небо Конь Бледный, и сидящему на нём имя Смерть»,— читал я,— а моему воображению представлялся совсем не скелет, на каком–то невиданном бледном коне, а бледноватая планета Сатурн, в сидящем на ней всаднике я узнавал созвездие Скорпиона, астрономический символ смерти, в которое Сатурн входит через каждые двадцать девять с половиной лет.
Я читал далее.
«Вот вышел на небо Конь Тёмный, и сидящему на нём были даны Весы»,— и мне ясно представлялась большею частью невидимая планета Меркурий под созвездием, до сих пор называемым Весами.
Я читал ещё: «Вот вышел Конь Ярко–Белый, и сидящему на нём даны в руки Лук и Венец». А я снова видел яркую белую планету Юпитера в созвездии Стрельца, в руке которого одна полоска звёзд и до сих пор называется луком, а под ним группа звёзд и до сих пор называется Южным Венцом.
С нетерпением я читал далее и во всех без исключения псевдо–мистических образах Апокалипсиса узнавал созвездия неба. Ничего мистического в нём не оставалось, а только самая обычная астрономия.
Но почему же никто из учёных не указал этого до меня? — думал я и находил только один ответ: теологи никогда не наблюдали звёздного неба и не читали астрономий, а если и читали и видели, что тут описаны планеты и созвездия, то скрывали, чтоб не соблазнять верующих. А астрономы, очевидно, не читают Библии, как не читал бы её и я сам, еслиб мне не дали её насильно.
Я стал с интересом читать и другие библейские книги и увидел в них много таких же ярких астрономических картин, выдаваемых за мистические.
И тут же мне, как уже знакомому с небесной механикой, пришла в голову мысль, что такие сложные сочетания планет, какие тут описаны, не могут повторяться чаще, чем через тысячу лет, если не более. Это ведь верный способ установить точную хронологию библейских книг.
Мне с нетерпением хотелось за это приняться, но для этого у меня не было опоры, т.е. точного описания положения всех планет в каком–нибудь уже известном году, да и бумаги с карандашом для вычислений мне не давали.
Так, в ожидании улучшений, я прошёл весь богословский факультет, так как кроме Библии мне дали читать ещё «Жития святых», «Творения святых отцов», «Историю православной церкви», «Богословие догматическое» и т.д.
Наконец, мне разрешили иметь тетрадки и карандаш, и я получил курс астрономии Хандрикова, где были приведены положения планет, кажется на 1875 год, и даны точные времена их гелиоцентрических обращений. … ([5, стр. 681—682])
Свои соображения о принципе отбора дат из всего множества решений «гороскопа Апокалипсиса» Н.А. Морозов изложил в начале первого тома «Христа»:
И что же оказалось? Читатель видит сам из приложенной выше таблицы I, что Марс только для 395 года дал удивительно точное совпадение. Дробный остаток от 1452 звёздных лет, протекших между 395 и 1847 годами, оказался для 395 года только в 0,0001 долю звёздного оборота Марса, т.-е. Марс был почти математически тут же и описывал псевдо-эпициклическую петлю S-образного вида от начала сентября 395 до февраля 396 года. Аналогичные случаи были только в 632 году, да ещё уже в эпоху Возрождения в 1249 и 1486 годах.
Но в 632 году указанное в Апокалипсисе сентябрьское новолуние приходилось под 20 сентября, накануне воскресенья, и, кроме того, Венера была не в ногах Змиедержца, а в самой Деве, в нижнем соединении с Солнцем, и только один Меркурий был в созвездии Весов. А из случаев прохождения Сатурна, Юпитера и Марса через указанные в Апокалипсисе созвездия в 1249 и в 1486 годах вычисление дало:
на 1249 год новолуние приходилось накануне воскресенья 14 сентября, когда Венера была действительно под Змиедержцем, но меркурий был правее Солнца, в Деве, ближе к созвездию Льва. Конечно, он был тогда невидим в лучах утренней зари, и автор Апокалипсиса мог ошибиться в расчёте его положения, но едва ли кто-нибудь решится сказать по этому поводу, что Апокалипсис написан 14 сентября 1249 года, тем более, что в это время были уже лучшие, чем в древности, способы вычисления планетных движений.
На 1486 год новолуние приходилось во вторник 26 сентября, а ближайшее воскресенье было 1 октября, когда Луна уже значительно ушла из-под ног Девы. И в этот раз Венера была под Змиедержцем, как показано в Апокалипсисе, но Меркурий был в Деве невидим, а в верхнем соединении с Солнцем. С натяжками можно бы сказать и здесь, что автор мог ошибиться в определении места невидимого им Меркурия, но раз вычисление дало без всяких натяжек 30 сентября 395 года, то зачем предполагать подлог? … ([2, стр. 53})
На страницах нашей энциклопедии 8 сентября 1249 года и 26 сентября 1486 года показано, что Николай Александрович ошибся в этих датах с положением Луны — его алгоритмы, изложеннные в IV томе «Христа» на стр. 59—60 и 63—64 (таблицы новолуний и дней Луны XIII и XIV), а также современная компьютерная программа Анатолия Зайцева ZET5.10 дают для сентябрьских новолуний 1249 и 1486 гг. 8 сентября и 28 сентября, соответственно. По всей видимости, он считал столь поздние решения невозможными по историческим соображениям, и проверял их невнимательно. В том же томе он так аргументирует свою небрежность расчёта этих дат:
Я думаю, читатель не упрекнёт меня в том, что я не разбираю здесь так же подробно и вторую серию апокалиптических соединений Сатурна и Юпитера между 1249 и 1486 годами нашей эры. Допустить, что Апокалипсис написан после XII века нашей эры, мне кажется невозможно. Желающий пусть вычислит сам: это дело одного вечера по моим таблицам. (Н.А. Морозов Христос, т. IV, стр. 62)
Но есть тут и очевидная психологическая причина, о которой Н.А. Морозов сообщает в письме родным из заключения в Шлиссельбуржской крепости от 13 февраля 1904 года,— решение 395 года было получено им в результате многотрудных вычислений на недостаточно широком временном интервале в условиях недостатка специальной литературы, могущей облегчить его расчёты, и в итоге вся теория Н.А. Морозова была настроена на полученное первым решение датировки Апокалипсиса, а пересматривать всю свою реконструкцию он не решился:
«Ещё при первом чтении Апокалипсиса я заметил, что описанные там виды звёздного неба и положения планет сведи созвездий дают полную возможность вычислить астрономическими способами, когда небо имело такой вид, и, следовательно, определить и год, и месяц, и день, когда была написана эта книга, о времени составления которой не только историки, но даже и теологи не могут прийти к соглашению, считая достоверным лишь то, что она написана очень поздно, не раньше конца первого столетия нашей эры. Вычисление это, относящееся к такому далёкому прошлому, конечно, очень трудно без таблиц Леверрье, т.е., вернее, утомительно и сложно, и распадается на несколько рядов различных вычислений, а каждый ряд распадается, в свою очередь, на несколько других, подчинённых. Но я был так заинтересован, что всё–таки принялся за это и, исписав цифрами с лишком девяносто страниц бумаги и проследив таким путём движение всех планет по небу за первые восемьсот лет после Рождества Христова, получил наконец двумя различными способами, что в описанном в Апокалипсисе виде звёздное небо представлялось с острова Патмоса только в воскресенье 30 сентября триста девяносто пятого юлианского года, между четырьмя и восемью часами вечера! Я хотел было сделать и ещё проверочное вычисление третьим способом, но это пока не удалось Дело в том, что такого рода вычисления нельзя прерывать — иначе потеряешь связующую нить, а над первыми двумя мне уже пришлось подряд заниматься каждый вечер в продолжение почти целого месяца». (Н.А. Морозов [7, стр. 393])
Указанные недочёты лишь в малой степени снижают ценность его аргументов, поскольку основной своей цели, а именно — доказательства ложности традиционной хронологии Античности, Николай Александрович достиг в полной мере. Свой результат он сформулировал следующими словами:
Резюмирую ещё раз в нескольких строках всё сказанное здесь об Апокалипсисе.
Как я и показал ещё в Шлиссельбургской крепости (Николай Морозов «Откровение в Грозе и Буре», первое издание в 1907 году. Резюмировано в первой книге «Христа»), невозможность появления этой книги ранее IV века нашей эры доказывается простой наличностью междусериального промежутка в указанном там сочетании Сатурна и Юпитера от минус второго до плюс четвёртого века.
Все остальные мои вычисления по этому предмету являются уже не деталями того же доказательства, а лишь его подтверждениями из новых самостоятельных указаний той же самой книги. И следовательно, что ни говорили бы упорные защитники старой исторической хронологии со времени выхода в свет моего «Откровения в Грозе и Буре» и до настоящего времени, но многовековая загадка Апокалипсиса теперь разрешена навсегда, а с нею рухнула и Скалигерова хронология исторических событий до IV века нашей эры. ([3, стр. 66])
***
Русь на самом деле крестили…католики?
Греческие источники сообщают, что Русь крестили греки по византийскому обряду. Однако есть и сообщения, что нас обращали в христианство латиняне. По декрету папы Урбана VIII католическая церковь в 1634 году даже признала князя Владимира своим святым…
Ватикан учреждал епископии для обращения славян в христианскую веру по западному образцу, пытаясь окатоличить восточных славян. Кое-где (в Польше, например) им это удалось. В других местах православные вступали с католиками в унию: оставались при своей вере, но признавали главенство римского папы и некоторые постулаты католиков. Крест униатов был шестиконечный, а не равносторонний четырехконечный, как в Греции.
О крещении от греков написано немало. Поэтому ради полноты картины глянем на подтверждения латинского извода нашей веры.
Латинский след
Часть датировок затмений Солнца и Луны, упомянутых в русских летописях, правильна лишь в случае, если считать летописный год не по-византийски — с 1 сентября, а по-римски — с 1 марта. Римского происхождения и названия месяцев нашего календаря: септембрий, октобрий, новембрий, децембрий (седьмой, восьмой, девятый, десятый). Одиннадцатым оказывается январь, двенадцатым — февраль, а март — первый месяц года.
Культовые термины, если бы вера пришла из Византии, должны были бы иметь греческую природу, но… наш церковный словарь переполнен латинизмами! Уместно задать несколько вопросов по этому поводу.
Почему русское слово «церковь» созвучно латинскому cyrica («круг верующих»), а не греческому «эклесия»? Почему русское слово «крест», как и польское «крыж», происходит от латинского crucifixus («распятие»), а не от греческого «ставрос»? Почему русское слово «пост» того же корня. Парадный портрет что и латинское fasti — патриарха Филарета «судебные дни», тогда как по-гречески пост называется «нестейя»?
Почему русское слово «алтарь» происходит от латинского altarium, а не от греческого «бомос»? Почему язычник назывался у нас «по-ганином» от латинского paganus, если по-гречески это «этникос»? Почему полоса материи, надеваемая диаконом, называется «орарь» — от латинского orarium («полотенце»)? Почему вино, употребляемое при причащении, называется словом, происходящим от латинского vinum, а не от греческого «ойнос»?
Почему русские священники в летописях всегда называются попами, как по-английски и до сих пор называется римский папа — pope? Само слово «поп», очевидно, искажение слова «папа». А если бы вера пришла к нам из Византии, то и священники назывались бы, как и там, иереями.
Почему в историях Киевского и других княжеств времен Крестовых походов не встречается князей с именами греческих святых, а только со славянскими именами: Владимир, Святослав, Всеволод, Ярослав? Такое практиковалось в униатских славянских государствах, а в греческих святцах нет славянских имен.
Почему, наконец, само слово «вера» происходит у нас от латинского слова vera, то есть «истина», откуда и французское verite, а не от греческого «докса»?
Все это, конечно, не дает оснований для вывода, что Русь получила крещение от Ватикана. Могло быть так, а могло быть иначе. Но эти вопросы русский энциклопедист Николай Морозов (1854-1946) задал без малого сто лет назад, а на них так и нет ответов!
Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ, oursociety.ru
КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ 