Роман Верховской. Гений русской архитектуры

Забытый зодчий

В России его имя сегодня почти никому не известно… 

В Белграде на Новом кладбище высится изумительный по красоте памятник. Это самый большой в мире (в России не сохранилось ни одного) монумент на могилах русских воинов Первой мировой войны. Он называется «Памятник-усыпальница Русская Слава». Его автор – русский скульптор Роман Верховский.

Сделан он из серого камня и стилизован под форму артиллерийского снаряда. Вверху, на его постаменте – крупная фигура Архангела Михаила с вертикально поднятыми крыльями. У подножия, на знамени, лежит русский офицер с шашкой наголо. По центру снаряда выгравирован большой двуглавый орел и дата «1914 г.». На левой стороне памятника, под крестом надпись: «Вечная память Императору Николаю II и 2 000 000 русских воинов Великой войны». На тыльной стороне памятника по-сербски написано: «Храбро павшим братьям русским на Солунском фронте 1914–1918 гг.».

Под памятником находится часовня, над железной дверью которой славянской вязью надпись: «Спите, орлы боевые». 

Именно сюда были перевезены останки 387 офицеров и солдат Русского экспедиционного корпуса, погибших в 1916 –1918 гг. на Салоникском (Македонском) фронте; здесь же нашли последний приют 136  офицеров и солдат двух русских артиллерийских батарей, защищавших Белград в 1914–1915 гг.  Ввиду острого дефицита средств на постройку «Русской Славы» один из инициаторов идеи создания памятника – полковник Михаил Скородумов – организовал сбор денег на его строительство среди населения. Стоимость каждого камня  была оценена в 300 динаров, и при закладке камнетесы выбивали на них фамилию дарителя. 

Памятник и склеп на Новом кладбище
в Белграде, Сербия.

Совсем рядом, на том же кладбище – другой замечательный монумент работы Р. Верховского. Памятник называется «Защитникам Белграда». Он сооружен в 1931 г. и стал самым высоким на Балканах военным памятником – 18 метров высоты. Герой (югославский воин-победитель) гордо держит знамя и опирается на винтовку, у  его ног – смертельно раненный орел (высотой 14 метров), символизирующий поверженную Германию. Обе фигуры отлиты из темной меди, хотя весь памятник выполнен из камня. Композиция выражает идею победы Добра над Злом.

Памятник «Защитникам Белграда» на Новом кладбище в Белграде, Сербия.

Под памятником находится усыпальница для 5 000 воинов. Здесь в отдельных ящиках собраны останки героев, на каждом ящике проставлен номер, чин, фамилия и дата смерти воина. Среди сербских фамилий встречаются и русские. Сооружение памятника принесло славу автору проекта. По распоряжению короля Александра I Карагеоргиевича Верховский был награжден шейным орденом Св. Саввы III степени. Фамилия этого замечательного скульптора в Сербии и в США широко известна, однако в СССР упоминание о нем, как о бывшем офицере Белой армии и эмигранте, было запрещено. Да и до сих пор, хотя созданные им за рубежом монументальные памятники и храмы относятся к числу мировых шедевров,  в России его мало кто знает.

Родился Роман Николаевич в 1881 году в городе Вильно (сегодняшний Вильнюс). Верховские – древний русский дворянский род, владевший поместьями в Галичском уезде Костромской губернии с конца XVII века. По семейным преданиям, этот род происходит от Рюрика. Сам Роман Николаевич в переписке иногда напоминал о своем аристократическом происхождении, но, как правило, с большой долей иронии, называя себя «потомком древних князей феодального периода». Переехав в Санкт-Петербург, Верховский окончил там в 1911 году Императорскую академию художеств. За проект «Дом Русского посольства» он получил звание художника-архитектора и как лауреат Академии и «государственный пенсионер» был премирован поездкой за границу. В 1912–1913 гг. Верховской производил обмеры и зарисовки памятников архитектуры эпохи Ренессанса в Испании, а потом посетил Францию и Италию.

По возвращению в Петербург получил назначение на должность архитектора зданий Собственной его Императорского Величества канцелярии по учреждениям императрицы Марии, а также – архитектора правления Бухарской железной дороги. Первым крупным архитектурным проектом Верховского стал железнодорожный вокзал в Бухаре, выполненный им в византийском стиле.

Хотя архитекторы не подлежали воинской повинности, после начала Первой мировой войны он счел своим долгом вступить добровольцем в ряды действующей армии.

Воевал он храбро. В 1915 г. на Западном фронте был произведен в офицеры, получил боевые награды и отличия (до Св. Станислава II степени с мечами включительно), в том числе персидский орден «Лев и солнце» III степени.

После революции Верховской принял участие в Гражданской войне на стороне Белой армии, а потом с волной русской эмиграции попал в Королевство Сербов, Хорватов, Словенцев (СХС), где вернулся к своему призванию – архитектуре и живописи.

Он жил в пригороде Белграда (г. Земун), открыв там свое ателье. Работал во Дворцовом ведомстве и в Министерстве строительства Королевства СХС. Был близок к королю, Александру I Карагеоргиевичу, и регулярно получал от него заказы. Некоторые полотна, написанные Верховским, вошли в частную коллекцию живописи короля. Одну из выставок своих работ художник даже смог устроить прямо в апартаментах Королевского дворца.

Как скульптор-монументалист Верховский получил широкую известность в Югославии. Наиболее известными его работами стали блестящие архитектурные композиции здания Русской церкви в Белграде, декоративные и скульптурные украшения здания Нового Парламента, величественная скульптура на новом здании Скупщины, цикл работ по отделке нового загородного Королевского дворца на Дединье и др. К знаковым архитектурным композициям пригорода Белграда относится и фонтан «За жизнь и свободу славянских народов», увенчанный фигурой Геракла («Лаокоон»). Статуя Геракла имеет 3,20 м в высоту. Фонтан стоит перед старым Королевским дворцом в загородном парке Топчидер.

Среди скульптурных работ Верховского в Югославии – 7 национальных памятников-усыпальниц Первой мировой войны (или Великой войны, как ее тогда называли).

В 1937 г. Роман Николаевич приехал в США – навестить живших в Нью-Йорке сестру и племянников. Но временный визит оказался в результате окончательным переездом за океан. Американские коллеги приняли Верховского тепло, уже в 1938 г. Архитектурная лига Нью-Йорка провела персональную выставку русского мастера, причем в ее организации и открытии участвовала супруга президента США Элеонора Рузвельт. 

Особенностью деятельности архитектора за океаном стал «уход» в храмостроительство. Он уже практически не занимался гражданским монументальным искусством, как ранее в Сербии, – все его творчество было подчинено проектированию, строительству и росписи православных храмов. Верховский был определён архитектором-художником митрополии Русской православной церкви заграницей в Северной Америке. В его обязанности входила разработка проектов будущих храмов, часовен, иконостасов. В этот период он также занимался церковной росписью. В США по его проектам построено не менее 25 храмов, 7 иконостасов; он самостоятельно расписал 6 храмов (столько, наверное, не сделал ни один другой русский архитектор).

В начале 1940-х годов в нью-йоркской газете «Россия» появилась статья магистра Колумбийского университета Житкова «Несколько слов о русском зодчестве». В ней работы Верховского Житков назвал «новым словом русского зодчества». «Обычно говорят, что гениальные проявления бывают раз в 100 лет, – писал Житков, – но Россия ждала своего национального гения в зодчестве 200 лет. И, кажется, сейчас на горизонте он появился. Зарубежной России суждено найти его; и ему после долгих исканий найти Россию, ее дух несравненной красоты, сочетания с Православием, которое стоит над бренностью и суетой жизни. Этот гениальный русский зодчий – Роман Верховской. Он всегда был большим человеком, создавшим много прекрасного. <…> Из всех талантливых и гениальных людей Верховской сейчас нам, русским, ближе всего. Он, наконец, заполнил долго пустующее место… В нем мы видим предвозвестника нашего национального возрождения. Его появление говорит больше, чем что-либо другое, о том, что процесс русского паралича на исходе. Его мы должны беречь, и его Зарубежная Россия должна использовать». 

Высшим достижением Верховского в США называют храм Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле и храм Святого Владимира в Джаксоне. С этих храмов сделано огромное число открыток. Их продажа до сих пор дает огромный доход туристическому бизнесу в Америке, но сам Роман Николаевич от их продажи не получил ни цента.

Троицкий Собор в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле, США

«Это что-то непревзойденное, незабываемое, – так пишут искусствоведы о храме в Джорданвилле. – Помимо передачи всей сути русской души, здесь отражен и весь путь Руси, ее истории и искусства. Внизу приземистые, сумрачные башни – кутафьи Кремлей, Китай-городов, вечевых площадей говорят о долгой тяжелой повседневной жизни, борьбе. Здесь отмечены в необыкновенном сочетании и ритме форм Псков и Новгород, и ранняя Москва. И из этого основания вырастает, устремляется вверх, легкий, одухотворенный, почти мистический, как град Китеж, Храм».

Вскоре монастырь в Джорданвилле стал духовным центром всего русского зарубежья. Здесь была открыта типография, выпускающая журнал «Православная Русь» с ежемесячным приложением «Православная жизнь», церковно-философский сборник «Православный путь» и «Троицкий календарь», была основана Духовная семинария.

Храм-Памятник Святого Князя Владимира, Джэксон, Нью-Джерси, США.

Архитектору принадлежит и проект первого в США буддийского храма. Им также был создан проект русского кафедрального собора в Нью-Йорке, который по красоте, пропорциям и замыслу композиции стал эпохальным явлением в русской храмостроительной архитектуре.

Верховской делал проекты и лично расписывал не только русские, но и православные греческие, сербские и болгарские храмы. Уже в начале 1940-х годов им был сделан проект перестройки греческой церкви Святого Димитрия в Джамайке (штат Нью-Йорк), проект сербской церкви Воскресения Христова в Сюбенвилле (штат Охайо), расписан иконостас в греческой церкви Святой Троицы в Бриджпорте (штат Коннектикут) и другие.

Увы, успехи Верховского в области искусства не сопровождались материальным успехом, и судьба его сложилась трагично. Граф Ланской в посвященном ему некрологе писал: «Художник в душе и барин по духу, Верховской не шел на компромиссы: в своих проектах он отстаивал творческое задание и не считался с требованиями ничего не понимающих в искусстве заказчиков, а при заключении договоров не давал взятки, как это принято в деловых кругах.

Кроме того, большинство его заказчиков были русские бедные приходы или архипастыри, которые ему платили заметно меньше американских норм, и сравнительно с ними – очень мало, а иногда и не доплачивали. При всем этом он чувствовал, что его не понимают. <…> Все это он болезненно переживал, становился резким и раздражительным. В результате его стали обходить заказами, и к своим 80 годам жизни он оказался без средств и без работы, хотя был вполне работоспособен. Получаемая же им пенсия не была достаточна для оплаты квартиры-студии.

Домовладелец все время повышал плату и, в конце концов, за неплатеж выставил на улицу архив и все имущество Р.Н. Верховского, которому пришлось сдать все это в склад на хранение. Архитектор пытался устроиться в русский старческий дом. Но и в этом ему было отказано. Ему пришлось обратиться в американский старческий дом, администрация которого перевела его в один из штатных госпиталей на Лонг-Айленде», где он вскоре – в январе 1968 года – скончался.

Однако трагедия Верховского была связана не столько с материальной стороной его жизни, сколько с душевной болезнью. Была ли она наследственной или стала следствием чрезмерного переутомления и драматических переживаний лишенного родины творца, неизвестно. Неизвестна и судьба коллекции работ Верховского в США.

Как вспоминал граф Ланской: «За четыре дня до смерти, в коротком письме своей племяннице, Верховский писал о «далекой, родной и несбыточной России»». Великий русский архитектор остался верен себе: последние его мысли были о России.

Владимир Малышев. Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

***

Р. Н. Верховской в Сербии и США

Статья посвящена деятельности русского эмигранта — архитектора,
скульптора и художника Романа Николаевича Верховского (1881–
1968), в разные годы работавшего в России, Королевстве сербов, хор-
ватов, словенцев (Королевство СХС) и в США. О его жизни, как до
эмиграции, так и после, написано чрезвычайно мало, хотя созданные
им скульптурные и архитектурные творения относятся к числу под-
линных мировых шедевров. В 2005 г. в Архиве Толстовского фонда
(г.Вэллей Коттедж, штат Нью-Йорк, США) автором статьи были обна-
ружены документы, освещающие неизвестные события последних лет
Р. Н. Верховского1. Частично текст этих документов был опубликован
в 2008 г., в сборнике «Архитектурное наследие Русского зарубежья»2,
на обложку которого вынесена фотография Св.-Владимирского храма
в США, построенного по проекту Р. Н. Верховского.
Белградский период (1920–1937)

Верховские — русский дворянский род, с конца XVII в. владевший
поместьями в Галичском уезде и записанный в VI книгу дворян Кост-
ромской губернии3.
Роман Николаевич Верховской родился 10 февраля 1881 г. в Минской губернии, где его отец — действительный статский советник, инженер путей сообщения Николай Петрович Верховской — служил начальником движения Привисленской железной дороги. Окончив Варшавское реальное училище (1900), в 1901 г. Роман Верховской поступил в Императорскую академию художеств в Санкт-Петербурге
по классу художественной архитектуры; в 1908 г. он продолжил обучение в мастерской А. Н. Померанцева. В 1911 г. за проект «Дом Русского посольства» Верховской получил звание художника-архитектора и как лауреат Академии и «государственный пенсионер» был премирован поездкой за границу. В 1912–1913 гг. Р. Н. Верховской производил обмеры и зарисовки памятников архитектуры эпохи Ренессанса в Испании, изучал мавританский стиль. Тогда же он посетил Францию и Италию.
В 1913 г., по возвращению в Петербург, получил назначение на должность архитектора зданий Собственной его Императорского Величества Канцелярии по учреждениям Императрицы Марии, а также — архитектора правления Бухарской железной дороги4. Первым крупным архитектурным проектом Верховского стал проект железнодорожного вокзала в Бухаре, выполненный им в византийском стиле.
Хотя Р. Н. Верховской не подлежал воинской повинности, с момента объявления Первой мировой войны он счел своим долгом вступить добровольцем в ряды действующей армии. В 1915 г. на Западном фронте он был произведен в офицеры и, оставаясь в рядах армии, получил боевые награды и отличия до Св. Станислава II степени с мечами, включительно, и персидский орден «Лев и солнце» III степени, о чем пишет в своей книге московский историк-культуролог В. И. Ко-
сик5.
После Октябрьской революции Верховской принял участие в Гражданской войне на стороне Белой армии. В 1920 г. (по другим данным — в 1921 г.)6 Верховской с волной русской эмиграции попал в Королевство СХС, где он вернулся к своему призванию — архитектуре и живописи. Он жил в пригороде Белграда (г. Земун) и держал здесь свое ателье. Работал он во Дворцовом ведомстве и в Министерстве
строительства Королевства СХС. Верховской был близок к королю, Александру I Карагеоргиевичу, и регулярно получал от него заказы.
Некоторые полотна, написанные Р. В. Верховским, вошли в частную коллекцию живописи короля Александра I Карагеоргиевича. Одну из выставок своих работ Верховской даже смог организовать и провести прямо в апартаментах Королевского дворца7. В немалой степени сотрудничество с королем позволило Верховскому украсить Сербию многими прекрасными зданиями и памятниками, о которых пойдет речь ниже.
В Югославии Р. Н. Верховской принимал участие во многих коллективных архитектурных выставках. Чаще всего они проходили в Белграде, поскольку именно здесь жили и работали ведущие мастера архитектуры8. Среди них особое место занимали выставки русских архитекторов. Первая выставка, организованная Всероссийским земским союзом, состоялась в 1922 г. и проходила в здании нового Белградского университета9. Старейшая на Балканах газета «Политика», освещавшая работу выставки, отметила в качестве одного из самых
примечательных ее экспонатов огромный эскиз памятника архитектора Верховского10. На нем была изображена конная статуя белого офицера, с надеждой глядящего в небо. Рядом — змея на гребне огромной волны, олицетворяющей нашествие большевиков. Внизу живописной композиции располагался поверженный лев — символ императорской России. На второй Русской архитектурной выставке (Белград, 1924) проект Верховского «Русский храм в Белграде» также был отмечен в местной прессе11.
В 1926 г. Верховской издал «Альбом композиций периода 1923–1926 гг.», включивший 19 фотографий его работ12. В мае 1928 г. на выставке Общества русских художников, проходившей в здании Офицерского собрания в Белграде, внимание прессы привлекли уже не столько живописные, сколько архитектурные работы художника Верховского. Журналисты отмечали, что они
выполнены в академическом и романтическом стиле и «свидетельствуют о сильной художественной индивидуальности, которая видна не только в проектах зданий и эскизах прекрасных интерьеров, но и в том, как он представляет византийский и неовизантийский стиль, показывая яркие образцы его красоты в изумительных строениях Королевской виллы на Дединье»13.
В июне 1929 г. в Выставочном павильоне в Калемегдане проходил Первый салон, организованный Группой архитекторов современного направления (Г.А.М.П.). Его
председателем был избран выдающийся русский архитектор Василий (Вильгельм) Федорович Баумгартен, фон (1879–1962), а Р. Н. Верховской — членом Оргкомитета. В помещениях Салона Верховской выставил ряд своих новых работ, получивших высокую оценку. Что давало русскому архитектору участие в таких выставках? Самым важным, безусловно, было признание коллег из профессионального окружения, а также популярность, которая помогала «выйти» на богатых заказчиков. В условиях жесткой конкуренции каждое похвальное слово об архитекторе и его проекте, несомненно, притягивало
разборчивых и богатых клиентов14.
Вскоре Верховской как скульптор-монументалист получил широкую известность в Югославии. Наиболее известными его работами в конце 1920-х гг. стали блестящие архитектурные композиции здания Русской церкви в Белграде, декоративные и скульптурные украшения здания Нового Парламента, величественная скульптура на новом здании Скупщины, цикл работ по заказу Двора Его Величества Короля Александра I Карагеоргиевича по отделке нового загородного Королевского дворца на Дединье и др. К знаковым архитектурным композициям пригорода Белграда относится и фонтан «За жизнь и свободу
славянских народов», увенчанный фигурой Геракла («Лаокоон»). Статуя Геракла имеет 3,20 м в высоту. Фонтан стоит перед старым Королевским дворцом в загородном парке Топчидер15.
Всего среди скульптурных работ Р. Н. Верховского в Югославии 7 национальных памятников-усыпальниц Первой мировой войны (или Великой войны, как ее тогда называли). Один из наиболее известных памятников называется «Защитникам Белграда». Он построен в 1931 г. и стал самым высоким на Балканах военным памятником:
18 метров высоты, с бронзовыми фигурами Героя (югославский воин-победитель), гордо держащего знамя и опирающегося на винтовку, у ног его — смертельно раненный Орел, высотой в 14 метров. Обе фигуры отлиты из темной меди, хотя весь памятник выполнен из камня.
Композиция выражает идею победы Добра над Злом. Под памятником находится усыпальница для 5 000 воинов. Здесь в отдельных ящиках собраны останки героев, на каждом ящике проставлен номер, чин, фамилия и дата смерти воина. Среди сербских фамилий встречаются и русские. Сооружение памятника принесло славу автору проекта16 — распоряжением короля Александра I Карагеоргиевича Верховской был награжден шейным орденом Св. Саввы III степени. 
Но не только сербским, но и русским воинам в Белграде были поставлены памятники по проектам Р. Н. Верховского. Например — «Памятник-усыпальница Русская Слава» на Новом кладбище Белграда по проекту Верховского, который сам лично выполнил и все скульптурные работы. Он был сооружен военным инженером В. В. Сташевским. Памятник сделан из серого камня и стилизован под форму артиллерийского снаряда. Вверху, на его постаменте, стоит крупная фигура
Архангела Михаила с вертикально поднятыми крыльями. У подножия, на знамени, лежит русский офицер с оголенной шашкой. По центру снаряда выгравирован большой двуглавый орел и дата «1914 г.». На левой стороне памятника, под крестом, выгравировано «Вечная память Императору Николаю II и 2 000 000 русских воинов Великой войны». На тыльной стороне памятник
а по-сербски написано: «Храбро павшим братьям русским на Солунском фронте 1914–1918 гг.». Под памятником находится часовня, над железной дверью которой надпись:
«Спите, орлы боевые». Из 6 000 русских, погибших при защите Бел-
града в 1915 г., в склепе захоронен прах 387 офицеров и солдат, а также
1 полковника и 138 нижних чинов17.
Памятник установлен напротив Русского участка на территории Нового Сербского кладбища. Ввиду острого дефицита средств на постройку «Русской Славы»
один из инициаторов идеи памятника — полковник Михаил Скородумов — был вынужден организовать сбор средств на его строительство среди населения. При этом стоимость каждого камня, используемого для строительства, была оценена в 300 динаров, и при закладке на камне камнетесы заранее выбивали фамилию дарителя18.
Идея монумента — заинтересовать сербов славой русского имени и императорской России19 — возникла как своеобразный ответ на проявившуюся в эти годы симпатию некоторых сербов к Советской России. Несмотря на интриги, грязь, анонимки, направленные на то, чтобы сорвать постройку памятника, в 1935 г. строительство мемориала было закончено. Сербский патриарх Варнава и митрополит Антоний20 торжественно освятили памятник в присутствии представителя короля.

Американский период (1937–1968)

В 1937 г., в возрасте 56 лет, Р. Н. Верховской переехал из Югославии в США и поселился в центре Нью-Йорка, на Манхэттене. Его европейские работы были высоко оценены американскими коллегами, о чем свидетельствует большая выставка работ Р. Н. Верховского, состоявшаяся в Нью-Йорке в 1938 г., т. е. буквально через год после его переезда в США. Она была организована «Архитектурной Лигой Нью-Йорка» („Architectural League of New York“) и проходила под патронажем и приличном участии супруги президента США — Элеоноры Делано Рузвельт. Спустя 10 лет, в 1948 г., той же Архитектурной Лигой
была организована Вторая выставка работ Р. Н. Верховского.
Особенностью деятельности Р. Н. Верховского в США стал его «уход» в храмостроительство. Здесь он практически не занимался гражданским монументальным искусством как в Югославии; все было подчинено одной задаче — проектированию, строительству и росписи православных храмов. К тому времени в США наметился серьезный кризис в православном храмостроении. Так что яркий талант архитектора Верховского совпал с потребностями в его творчестве со стороны Русской православной церкви. В апреле 1941 г. указом главы Русской православной церкви в Северной Америке — Феофилом — он
был назначен архитектором-художником Митрополии21. Находясь на этой высокой должности, Роман Николаевич разрабатывал проекты строительства храмов, часовен, иконостасов, занимался церковной росписью22.
Верховской сам лично положил много сил на изменения стиля православного храмостроения в Америке23. Нельзя сказать, что его критику поддержали многие русские эмигранты — большинство храмов в эти годы строились на нищие деньги эмигрантов-прихожан, которые не могли оплачивать дорогостоящие проекты24.
В общей сложности, с 1937 по 1960 г., для Американской митрополии и Русской зарубежной церкви Р. Н. Верховской выполнил 26 проектов храмов: из них к 1960 г. 12 проектов были уже реализованы, 8 утверждены, а 6 проектов приняты к строительству. Кроме того, он сделал 7 иконостасов (6 мраморных и один дубовый) и самостоятельно расписал 6 храмов. Из храмов, построенных по проектам Верховского, особой известностью у русских эмигрантов и американцев пользуется храм Св.-Троицкого монастыря в Джорданвилле и храм Св. Владимира в Джаксоне. С обоих храмов сделано огромное количество типографских репродукций, от продажи которых сам Верховской не получил ни цента. Вскоре после открытия Св.-Троицкий монастырь в Джорданвилле стал духовным центром всего русского зарубежья:
здесь была открыта типография, выпускающая журнал «Православная Русь» с ежемесячным приложением «Православная жизнь», церковно-философский сборник «Православный Путь» и «Троицкий календарь». Деятельность монастыря известна всему миру. 16 мая 1948 г. при Свято-Троицком монастыре архиепископом Виталием (Максименко) была основана Духовная семинария во главе с профессором Н. Н. Александровым, которая, благодаря своему авторитету, 25 июня 1956 г. получила права американского высшего учебного заведения. По
окончании ее выпускники получают звание «бакалавров богословия».
Из других архитектурных шедевров Р. Н. Верховского большой популярностью в США пользуется монументальный Храм-Памятник Св. Владимира в поселке Кассвилль (переименованный вскоре в Джаксон) (штат Нью-Джерси). Строительство храма намечалось еще в 1938 г. Это был юбилейный год 950-летия крещения Руси, который Архиерейский Синод РПЦЗ провозгласил как «Св.-Владимирский год».
По инициативе архиепископа Виталия было решено «ознаменовать 950-летие крещения Руси сооружением в США величественного Св.-Владимирского храма-памятника, подобно тому как 900 лет крещения Руси было ознаменовано сооружением в Киеве Св.-Владимирского Собора»25. Основанное по его инициативе Св.-Владимирское общество заказало проект храма Верховскому. В 1940 г. была совершена торжественная закладка храма. Его строительство продолжалось долго и было закончено только к середине 1965 г., а 24 июля начато богослужение. Участок земли в форме небольшого холма, на котором сооружен храм, получил в народе название «Св.-Владимирской Горки». Храм получился удивительно легким, стройным, красивым, монументальным, величественным. Все годы после открытия Храм находился в ведении Зарубежной русской церкви26.
Р. Н. Верховской делал проекты и лично расписывал не только русские, но также и храмы других православных народов, живущих в США: греческие, сербские, болгарские. Можно упомянуть его проект по созданию храма «София» для Греческой церкви в Америке, высоко оцененный главой Греческой церкви архиепископом Михаилом27. В начале 1940-х гг. им был сделан проект перестройки греческой церкви Св. Димитрия в Джамайке (штат Нью-Йорк), проект строительства сербской церкви Воскресения Христова в Сюбенвилле (штат Огайо), расписан иконостас в греческой церкви Св. Троицы в Бриджпорте (штат Коннектикут) и пр.28
И наконец, Р. Н. Верховским был создан проект Всеамериканского Русского кафедрального собора в Нью-Йорке, который по красоте, пропорциям и замыслу композиции стал эпохальным явлением в русской храмостроительной архитектуре. В январе 1947 г. проект Всеамериканского Русского кафедрального собора был высоко оценен в Москве патриархом Московским и Всея Руси Алексием29. Проект храма был утвержден городским управлением Нью-Йорка. Одной из последних и значительных работ Р. Н. Верховского был проект право-
славного собора в Лос-Анджелесе на 1000 прихожан (1956), который Митрополит Анастасий оценил как «шедевр в искусстве, который, безусловно, войдет в русскую историю»30. Еще три крупных храма были сооружены по проектам Р. Н. Верховского в городах Стратфорде, Монессен и Донора.
В своем некрологе на смерть Р. Н. Верховского граф Илларион Сергеевич Ланской писал, что жизнь его друга не сопровождалась материальным успехом, и судьба его сложилась трагично31. Однако если судить по документам Архива Толстовского фонд, драма жизни художника и архитектора была связана не столько с материальной стороной его жизни, сколько с развитием душевной болезни. Была ли она наследственной или стала следствием чрезмерного переутомления, старости, неизвестно. Однако последние несколько лет жизни Верховского в Америке были омрачены ею. В начале 1960-х гг. болезнь стала
прогрессировать, а в августе 1964 г., в возрасте 83 лет, он был госпитализирован в Отделение для душевнобольных в Центральный штатный госпиталь в г. Айслип, в Лонг-Айленде (штат Нью-Йорк) (State Central Islip Hospital, Islip, L.I., NY.). До госпитализации Р. Н. Верховской получал ежемесячно социальную пенсию в размере 115 долларов и успевал выполнять высокооплачиваемые заказные работы по проектированию храмов. Например, в течение двух лет, предшествующих госпитализации, он работал над проектом по заказу Строительного отдела Русской православной церкви имени Св. Иоанна Предтечи в г. Вашингтоне (округ Колумбия), за который получил гонорар в 200 долларов. Общая сумма проекта была оценена в 1000 долларов. После госпитализации
Р. Н. Верховского все принадлежащее ему имущество: мебель, библиотека, картины, эскизы его проектов, были переправлены на хранение на склад „The Raymond Storage“. Большую роль в поддержании Романа Николаевича в последние годы жизни сыграл Толстовский фонд, который принял на себя всю огромную нагрузку по оплате хранения вещей Верховского на складе, по переписке с наследниками на предмет сохранения его коллекции (74 предмета, включая мебель), а также бывшими заказчиками Романа Николаевича. Хотя альтернативой могла быть быстрая распродажа с аукциона некоторых вещей из коллекции картин, рисунков, проектов Р. Н. Верховского, высоко оцениваемой специалистами. Дальнейшая судьба коллекции работ Верховского пока не известна. Но, судя по содержанию переписки Фонда с родственниками Верховского32, скорее всего, после смерти Р. Н. Верховского основная коллекция его работ была отправлена его племяннику — Артуру Келлеру в штат Южная Каролина (США).

Академик В. И. Ламанский и сербские ученые

Имя такого известного деятеля науки XIX в., как Владимир Иванович
Ламанский (1833–1914) — историка, слависта, геополитика, этно-
графа, публициста, общественного деятеля, — к сожалению, долгое
время было предано забвению. Однако Ламанский был создателем и
крупнейшим представителем целого направления в славяноведении, а
также основателем известной научной школы. Учениками Ламанского
являлись Ф. И. Успенский, Ф. Ф. Зигель, А. С. Будилович, Н. В. Ястре-
бов, Т. Д. Флоринский, Р. Ф. Брандт, И. С. Пальмов, М. И. Соколов,
К. Я. Грот, А. А. Шахматов и др.
Окончив в 1854 г. историко-филологический факультет импера-
торского Санкт-Петербургского университета, В. И. Ламанский, уче-
ник И. И. Срезневского, в 1859 г. успешно защитил магистерскую дис-
сертацию «О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании». В 1871 г.
ученый защитил докторскую диссертацию на тему «Об историческом
изучении Греко-славянского мира в Европе», которая не потеряла ак-
туальности до сих пор.
В том же году В. И. Ламанский был избран профессором по кафе-
дре славянской филологии, а в 1900 г. — академиком по Отделению
русского языка и словесности. В 1890 г. он основал журнал «Живая
старина», редактором которого был до 1912 г., а в 1890-х гг. он участво-
вал в организации Этнографического музея им. Александра III и был
одним из организаторов Литературного фонда. В. И. Ламанский рабо-
тал и в Славянском благотворительном обществе, где руководил вме-
сте с К. Н. Бестужевым-Рюминым русским общественным движением
в пользу славян в 1876–1878 гг. С 1887–1888 гг. Ламанский являлся
редактором «Известий» Общества, но затем отошел от этой работы из-
за несогласия во взглядах с большинством руководителей Общества.
В. И. Ламанский — историк славянства, его политических и
культурных судеб. Научные интересы Ламанского как слависта были
сконцентрированы преимущественно на исторических и историко-
филологических вопросах. Он понимал славянство как единый, це-
лостный организм. Он издавал материалы по истории славянских
стран: черногорские грамоты императрицы Елизаветы Петровны, за
писки сербского митрополита Стефана Стратимировича императору
Александру I и др.1
Ламанский много писал о значении русского языка
как предмета междуславянского общения2
. Ламанский активно работал
в Русском географическом обществе как секретарь, а затем как предсе-
датель Отделения этнографии. Он писал не только о русском, но и об
«инородческом» населении России, которое любил и уважал. Особенно
характерны в данном случае работы Ламанского «Речь при вступлении в
звание председателя в отделении этнографии»3
и «О важности изучения
не немецких народностей в Остзейском крае»4
и др.
Уже в 1860-х гг. В. И. Ламанский сформулировал собственную
историософскую концепцию коренных начал славянского просвеще-
ния, возрождения славян и их взаимоотношений с Россией. В очерке
«Национальности итальянская и славянская в политическом и лите-
ратурном отношениях» и «Изучение славянства и русское националь-
ное самосознание» ученый делил европейский мир на Запад и Восток,
прежде всего на основе духовных признаков, а также географических,
этнографических, религиозных, общественных и культурных особен-
ностей каждой нации. В работе «Три мира азиатско-европейского
материка»5
развивается учение о трех мирах культурного человече-
ства — азиатском, германо-романском и греко-славянском, имеющих
географические, этнографические и культурные основы самостоя-
тельного бытия.
Как и Ф. И. Тютчев, В. И. Ламанский относил Россию к молодому,
до конца себя не проявившему греко-славянскому миру, где важную
роль играет православие. Но в отличие от Ф. И. Тютчева, он впервые
еще до выдающегося русского мыслителя, востоковеда К. Н. Леон-
тьева6
, помимо славянских племен ввел в орбиту интересов России
также и греков, и ряд мусульманских народов. В этом плане вместе с
К. Н. Леонтьевым В. И. Ламанского можно считать одним из предше-
ственников евразийского учения.
1 Чтения. М., 1868. I. V.
2 Распространение русского языка у славян // ЖМНП. 1867. № 6; Об обще-
славянском значении русской литературы // Известия славянского благотво-
рительного общества. 1887. № 9. 3 Известия. 1865. I. 1.
4 День. 1865. № 24.
5 Славянское обозрение. 1892. № 1–4.
6 См.: Жуков К. А. Восточный вопрос в историософской концепции К. Н. Ле-
онтьева. СПб., 2006.
128
Будучи авторитетным ученым-славистом, В. И. Ламанский яв-
лялся довольно заметной фигурой в общественной и культурной
жизни второй половины XIX в. В 1860-е гг. он принимал участие в
организации Российской этнографической выставки и Славянского
съезда в Москве 1867 г. Он был учредителем Санкт-Петербургского
отделения Славянского комитета, преобразованного в 1877 г. в Санкт-
Петербургское славянское благотворительное общество. В 1890 г.
В. И. Ламанский разработал проект устройства Этнографического
музея Александра III, в том же году основал этнографический журнал
«Живая старина» (редактировал до 1910 г.), где часто выступал против
излишней русификации окраин империи и, в частности, насильствен-
ного насаждения русского языка в Литве, добивался отмены запреще-
ния латиницы.
В. И. Ламанский имел частые контакты с сербскими учеными и
общественными деятелями. В Санкт-Петербургском филиале Архива
Российской академии наук хранится обширная переписка В. И. Ла-
манского с сербскими, хорватскими деятелями. Прежде всего Ламан-
ский оказывал посильную помощь сербским студентам, проходившим
курс обучения в России. Так, студент Милован Джакович в письме от
7 мая 1885 г. благодарит Ламанского за помощь в поступлении в уни-
верситет7
. В письме сербского посла в России Саввы Груича есть слова
благодарности за «участие к нашим беднякам-студентам»8
.
К В. И. Ламанскому как представителю Славянского благотвори-
тельного общества обращаются за материальной помощью сербские
ученые. Так, этнограф Марко Драгович просит Славянское благотво-
рительное общество «назначить ему на четыре месяца по 50 рублей
или одновременно 200 рублей, что даст ему возможность продлить за-
нятия в Московском главном архиве Министерства иностранных дел
по делам черногорским»9
. Общение Ламанского с сербскими обще-
ственными деятелями проходило на фоне развертывающейся сложной
внутренней политики Сербии. В 1858 г. скупщина лишила Александра
Карагеоргиевича престола. К власти вновь пришла династия Обрено-
вичей. Михаил Обренович провел реорганизацию государственного
управления, подчинив его своей абсолютистской власти. Это привело
к появлению оппозиции со стороны национальной буржуазии, пред-
7 ПФА РАН. Ф. 35. Оп. 1. Д. 526. Л. 1.
8 ПФА РАН. Ф. 35. Оп. 1. Д. 491. Л. 1.
9 ПФА РАН. Ф. 35. Оп. 1. Д. 555. Л. 1.
129
ставители которой в 1866 г. создали культурно-просветительскую ор-
ганизацию «Омладина», способствовавшую своей деятельностью про-
буждению политического самосознания сербского народа.
Интерес представляют письма публициста, историка, чиновника
русского посольства в Белграде В. М. Медаковича к В. И. Ламанскому.
В письме от 14 января 1865 г. Медакович пишет следующее: «С турками
дело еще не кончено. Турки намерены строить какие-то укрепления, и
они постоянно готовятся к войне. Славянам в Турции пора бы восстать
против своих притеснителей, но так как теперь вся Европа находится в
летаргическом положении, то едва ли можно питаться надеждой, что-
бы христиане были в состоянии что-нибудь предпринять против ту-
рок… Православная вера находится в слишком опасном положении, и
если не будут скоро предприняты меры, то она пропадет»10.
Переписка с сербами, хранящаяся в Санкт-Петербургском филиа-
ле Архива Российской академии наук, обширна, и анализ писем может
вылиться в интересное дальнейшее исследование, выходящее за рамки
данной статьи.
Примером дружеских контактов В. И. Ламанского с сербской ин-
теллигенцией является дружба с Валтасаром Богишичем. В. Богишич
принадлежал к числу крупнейших знатоков славянского права и сла-
вянской, южнославянской этнографии. Он окончил среднюю шко-
лу в Венеции, а затем учился в высшей школе в Берлине, Мюнхене,
Париже и Вене. В 1863 г. Богишич занял место библиотекаря в Вен-
ской придворной библиотеке, в ее славянском отделе11. В 1868 г. Боги-
шич оказался в юго-восточных австрийских провинциях в должности
школьного инспектора. К этому времени он подготовил программу по
собиранию народных памятников права. Еще в Вене Богишич позна-
комился с настоятелем Венской русской посольской церкви М. Ф. Ра-
евским, который и обратился к В. И. Ламанскому с просьбой помочь
молодому ученому: «Посылаю Вам пакет с книгами. Когда получите
оный, то разделите книги по надписям. Богишич просит, не можете ли
Вы одну из этих книг поднести министру графу Толстому. Может быть,
придется позвать Богишича впоследствии на профессуру, и тогда эта
книга может послужить рекомендацией перед министром»12. В 1869 г.
10 ПФА РАН. Ф. 35. Оп. 1. Д. 933. Л. 3.
11 Кораблев В. И. Валтасар Богишич и академик Ламанский // Труды инсти-
тута славяноведения АН СССР. 1934. Т. 2. С. 164. 12 ПФА РАН. Ф. 35. Оп. 1. Д. 1197.
130
ректор Новороссийского университета Ф. И. Леонтович предложил
факультету истории русского права избрать в ординарные профессора
по кафедре славянского законодательства Богишича с возведением его
в почетные доктора государственного права Юридического факультета
Новороссийского университета13. В. Богишич не сразу остановил свой
выбор на Новороссийском университете — он претендовал на кафе-
дру славянского права в Санкт-Петербургском университете. В бума-
гах академика В. И. Ламанского, хранящихся в Санкт-Петербургском
филиале Архива Российской академии наук, имеются несколько
писем к нему Богишича за 1867–1878 гг., освещающих период пре-
бывания Богишича в Новороссийском университете. Знакомство с
В. И. Ламанским, занимавшим уже кафедру славяноведения в Санкт-
Петербургском университете, Богишич начинает с просьбы о помощи
в составлении библиографии по этнографии южных славян. В 1870 г.
Императорская академия наук поручила В. Богишичу представить раз-
бор сочинения Нила Попова «Россия и Сербия: Исторический очерк
русского покровительства Сербии с 1806 по 1856 г.», представленный
на соискание Уваровской премии. В. Богишич опубликовал отзыв в
«Отчете о XIII присуждении наград графа С. С. Уварова» (СПб., 1870),
который имел исключительное значение не только по фактическим
поправкам и библиографическим дополнениям, но и по тем важным
материалам, которые впервые были извлечены из архива Министер-
ства иностранных дел и Военно-топографического депо. В этой работе
Богишич использовал такие материалы, как записки участников серб-
ских войн 1806–1813 гг., очерки этнографического, политического,
военного характера о Сербии, Боснии, Албании и др. Заслуга в обна-
ружении и внедрении в научный оборот этих материалов принадлежит
В. Богишичу.
В письме к В. И. Ламанскому от 3 марта 1870 г. Богишич реко-
мендует обратить внимание на члена Загребской Академии наук
И. В. Ягича — филолога-слависта, текстолога, палеографа, фоль-
клориста, литературоведа. В 1868 г. Ягич избирается иностранным
членом-корреспондентом по Отделению русского языка и словес-
ности Императорской академии наук, в 1880 г. он стал экстраорди-
нарным академиком по тому же Отделению (славянская филология),
а в 1881 г. — ординарным академиком Императорской академии наук14.
13 Кораблев В. И. Валтасар Богишич и академик Ламанский. С. 165. 14 Летопись Российской академии наук. СПб., 2003. Т. 3. С. 159, 297, 314.
131
В 1872–1874 гг. И. В. Ягич становится профессором Новороссийского
университета. В Санкт-Петербурге Ягич преподавал также на Высших
женских курсах, в Археологическом институте. В 1886 г. в Венском
университете он занял кафедру своего учителя Ф. Миклошича. При
Венском университете И. В. Ягич организовал славянский семинарий,
который стал центральной школой славяноведения для Австрии, Бал-
канского полуострова, а также для России и Западной Европы. При
Венской академии Ягич создал Балканскую комиссию для изучения
и собирания материалов по диалектологии Балканского полуостро-
ва. Он замыслил и отчасти осуществил несколько важных научных
мероприятий общеславянского значения: составление славянской
библиографии (1876), публикация всех выдающихся памятников рус-
ской письменности XI–XII (1882), издание серии «Исследования по
русскому языку» (СПб.). В 1903 И. В. Ягич и А. А. Шахматов органи-
зовали съезд славистов при Императорской академии наук в Санкт-
Петербурге, где Ягич председательствовал, а затем встал во главе ре-
дакции «Энциклопедии славянской филологии» (1-й вып. — 1907);
в составе Энциклопедии вышла важная работа И. В. Ягича «История
славянской филологии» (1910). Ягич уделял значительное внимание
южнославянскому фольклору, старой хорватской литературе, а также
истории русской литературы XVIII в. Он является автором пособий по
старославянскому и сербохорватскому языкам и литературе для шко-
лы: «История сербохорватской литературы старшего периода» была
переведена на русский язык. Ученый подготовил к изданию сочине-
ния хорватских писателей.
В. И. Ламанский отличал В. Богишича и И. В. Ягича, ставив Яги-
ча, как ученого, безусловно, выше. В письме к И. Бодуэну де Куртинэ
Ламанский пишет следующее: «Часто видаюсь с Ягичем — человеком
хорошим, умным и знающим. В нем Россия сделала несомненное при-
обретение. Он будет подельнее Богишича и полезнее его, за последним
я признаю и дарование, и трудолюбие»15.
Финалом в переписке В. И. Ламанского с В. Богишичем является
визитная карточка — Богишич стал министром права, государствен-
ным советником в Цетинье. В 1890 г. Богишич, закончив составление
Черногорского Законника, покинул Черногорию и переселился в Па-
риж, но в 1893 г. по приглашению Черногорского князя принял назна-
чение на пост министра юстиции Черногории для проведения в жизнь
15 Кораблев В. И. Валтасар Богишич и академик Ламанский. С. 186.
новых законов, им же разработанных. В 1899 г. он получил полную от-
ставку и вернулся в Париж.
В ноябре 1914 г. умер В. И. Ламанский, застав начало Первой ми-
ровой войны и во многом предсказав ее начало в своих трудах, но так
и не дождавшись издания собрания своих сочинений. Еще в 1867 г.,
отмечал ученик Ламанского Г. А. Князев, он указывал на опасность,
угрожающую России с возникновением на «Балтийском и Немецком
морях» сильного немецкого флота и стремлением немцев к объедине-
нию Северной и Южной Германии. Более того, в других его работах
он предвидел план совместной кампании Германии и Австро-Венгрии
против России. Все это говорит только о том, что сегодня нам необхо-
димо воздать по достоинству академику В. И. Ламанскому и издать его
наследие, не потерявшее своей актуальности и по сей день.
М. Ф. Хартанович
Санкт-Петербургский филиал
Института истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН

1 The Tolstoy Foundation’s Archive. Box VIP. Verhovskoy’s Coll. (104 Lake Road,
Valley Cottage, NY 10989).
В статье использована следующая ссылка на этот архив: Архив Толстовского
фонда (штат Нью-Йорк). Бокс ВИП. Коллекция Р. Н. Верховского.
2 Ульянкина Т. И. По документам Архива Толстовского фонда (США): О вкла-
де архитектора Р. Н. Верховского в православное искусство США и о послед-
них годах его жизни // Сб. Архитектурное наследие Русского Зарубежья. Вто-
рая половина XIX – первая половина ХХ в. / Сост. и отв. ред. С. С. Левошко.
СПб., 2008. С. 356–386.
3 Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона: Биографии: в 12 т. /
Под ред. В. М. Кареева и М. Н. Хитрова. М.: БСЭ, 1993. Т. 3. С. 259.
4 Русская эмиграция 1920–1931 (альманах). Beograd, 1931. Вып. II. С. 38.
5 Косик В. И. Что мне до Вас, мостовые Белграда? Очерки о русской эмигра-
ции в Белграде. 1920–1950-е годы. Ч. 1. М., 2007. С. 157. 6 Там же. С. 157.
7 Русская эмиграция 1920–1931 (альманах). С. 39.
8 Кадиевич А. Выставки русских архитекторов в Белграде между двумя миро-
выми войнами // Сб. Русская эмиграция в Югославии. М., 1996. С. 271. 9 Русская эмиграция 1920–1931 (альманах). С. 38.
10 Политика (Белград). 1922. 18 мая.
11 Политика (Белград). 1924. 9 апреля.
12 Русская эмиграция 1920–1931 (альманах). С. 39.
13 Правда (Белград). 1928. 3 мая; 1928. 4 мая.
14 Кадиевич А. Выставки русских архитекторов в Белграде между двумя миро-
выми войнами. С. 276.
15 Русская эмиграция 1920–1931 (альманах). С. 38.
16 Защитникам Белграда // Часовой (Белград). 1931. 15 декабря. С. 28.
17 Маевский Вл. Русские в Югославии: 1920–1945. Нью-Йорк, 1966. С. 38–39.
18 Никифоров К. В. Русский Белград (К вопросу о деятельности русских
архитекторов-эмигрантов) // Славяноведение. № 4. С. 37; Косик В. И. Что мне
до Вас, мостовые Белграда? С. 159.
19 Там же. С. 159.
20 Антоний (в миру — Храповицкий Алексей Павлович) (1863–1936) — ми-
трополит, богослов. В период с 02.09.1922 – 10.08.1936 — председатель Загра-
ничного Архиерейского Синода и первоиерарх Русской зарубежной церкви.
21 Архив Толстовского Фонда (Нью-Йорк), бокс ВИП. Коллекция Р. Н. Вер-
ховского. Письмо-обращение из Митрополичьего Совета, август 1941 г.
22 Ульянкина Т. И. По документам Архива Толстовского фонда (США). С. 358.
См. также: Ульянкина Т. И. Зодчий града Китежа на чужой земле // Независи-
мая газета. Религии. 2006. 21 июня. С. 5.
23 Житков И. Н. Несколько слов о русском зодчестве // Россия (Париж),
1940. 21 июля ; см. также: Ульянкина Т. И. По документам Архива Толстовского
фонда (США). С. 358–359.
24 Архив Толстовского фонда (штат Нью-Йорк), бокс ВИП. Коллекция
Р. Н. Верховского. Письмо Р. Н. Верховского, адресованное А. Л. Толстой,
5 апреля 1963 г. (США).
25 Соллогуб А. А. Русская православная церковь за границей: 1918–1968 гг.:
в 2-х т. Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem. Copyright in the USA, 1968.
Т. 1. С. 598.
26 Там же. Т. 2. С. 600.
27 Архив Толстовского фонда (штат Нью-Йорк), бокс ВИП. Коллекция
Р. Н. Верховского. Письмо группы греческих православных священнослужите-
лей, адресованное Верховскому, от 2 мая 1946 г.; 1 л., машинопись, на англ. яз.
28 Ульянкина Т. И. По документам Архива Толстовского фонда (США). С. 365.
29 Архив Толстовского фонда (штат Нью-Йорк), бокс ВИП. Коллекция
Р. Н. Верховского. Письмо архиепископа Адама, адресованное Р. Н. Верхов-
скому, 20 января 1947 г. 1 л., машинопись, на англ. яз.
См.: Ульянкина Т. И. По документам Архива Толстовского фонда (США).
С. 365.
30 Цит. по: Ланской И. С. Памяти Романа Николаевича Верховского // Воз-
рождение (Париж), 1969. № 211. Июль. С. 133.
31 Там же. С. 133.
32 Ульянкина Т. И. По документам Архива Толстовского фонда (США).
С. 356–386.

Т. И. Ульянкина
Институт истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН
Русский художник и архитектор

histrf.ru